Георгий и Вера

"Святой мученик Фока" - судно экспедиции Г.Я. Седова

"Святой Фока" уходит в плавание

Подготовка к зимовке на "Фоке"

"Святой Фока на зимовке" рисунок Н.В. Пинегина

Праздник Нептуна

Праздник масленицы на "Святом Фоке", 1913г

Санные "экскурсии" по Новой Земле

У ледника Вера

 ЕЛЕНА  АЛЕКСАНДРОВНА  МАТВЕЕВА           ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА   стр.2

   В АРХАНГЕЛЬСКЕ

         Седов приобрёл крепкий хороший барк «Святой мученик Фока». Много лет назад его сработали норвежские мастера. Долго служил «Фока» зверобоям, ходил во льдах. Ремонт бы дать «Фоке», да некогда и денег нет. Надо спешить, закупать и грузить на судно  тёплую одежду, приборы для научной работы, солонину, сухари, сушёное мясо и сушёные овощи. Надо торопиться. Конец августа.  Никогда суда не выходили в Арктику так поздно. Одна надежда: задержится зима.
                                                                                                                                  

ВЕРА

        Жил Седов в деревянном доме возле пристани. Сюда приехала из Петербурга жена Седова, Вера Валерьяновна. Приехала, чтобы проводить мужа в далёкое плаванье. Они обвенчались два года назад и вместо свадебного путешествия отправились в Архангельск. Тогда жена провожала Седова в экспедицию на Новую Землю. А теперь — на полюс. Вера Валерьяновна знала, что жизнь с Седовым не принесёт ей ни богатства, ни развлечений. Принесёт эта жизнь одни расставания. Но что же делать, если полюбила она именно Седова — весёлого, неугомонного, похожего на мальчишку, когда хохочет, сочиняет стихи или бросает в неё снежками. Упрямого,  неутомимого исследователя.
        Как-то вечером Седов с женой вышли из дома. Во дворе, в загородке, сидели собаки, купленные для экспедиции. Всегда у них было шумно, а сегодня Веру поразила неожиданная тишина. Вера Валерьяновна и Седов были у пристани, когда завыла собака, потом  вторая, третья… У Веры сжалось сердце, и она заплакала. Седов растерялся: — Не плачь, Верочка, не надо! А потом добавил: — Ведь не зря тебя Верой зовут: верь, всё будет хорошо! Оставалось жене Седова одно: верить, надеяться, ждать.
                                                                                                                       

СКВОЗЬ ЛЬДЫ

      27 августа 1912 года парадная пристань в Архангельске была забита народом. В клетках на палубе «Фоки» лаяли собаки. Гремел духовой оркестр. Неслись крики «Ура!» Тяжело гружённый «Фока» медленно отвалил от берега, дал прощальный гудок. За кормой неслись чайки, тоже провожали, кричали пронзительно и тревожно. «Будто плачут», — подумала Вера. На капитанском мостике, подтянутый и бодрый,  стоял начальник экспедиции — Георгий Яковлевич Седов.
        …Сентябрь встретил путешественников штормами такой силы, что рулевого к штурвалу привязывали, чтоб не смыло водой.  Через  две недели вошли в лёд. Лёд лежал белыми полями. Между ними по чёрным трещинам-разводьям шло судно. Старый барк прекрасно слушался руля. Отличное судно. Но не всемогущее. Ледовые поля двигались, напирали на соседние,  края их ломались и громоздились в неприступные торосы. Дороги не было. Приходилось возвращаться, идти то вперёд, то в сторону , чтобы обойти торосы. А однажды повернули на юг. — Так невзначай и до Архангельска дойдём, — не очень весело пошутил Седов. Однако ни унывающим, ни усталым никто начальника не видел. «Железный он, что ли?» — удивлялся экипаж. Чем опаснее положение, тем решительнее и собраннее Седов.
                                                                                                                           

 ЗИМОВКА

    «Фока» далеко не ушёл. Прочно вмёрз в лёд в бухте Панкратьева полуострова, у Новой Земли. Зима. Это понятно всем. Только Седов не мог смириться с тем, что не добрались до Земли Франца-Иосифа. Значит, весной нельзя выйти на полюс. Он ушёл в каюту и  долго не возвращался. Сидел за столиком, подперев голову рукой, смотрел на портрет жены. А когда появился, сказал: «Будем  зимовать!»
      И всё ожило. То там, то здесь слышался бодрый голос начальника. Стучали молотки. Матросы заколачивали люки, забивали  лишние двери — утепляли судно. В кают-компанию принесли из трюма пианино и граммофон. Распаковали приборы. Павлов мастерил  полки, оборудовал геологический кабинет. Визе разбирал библиотеку. Художник занимался фотолабораторией.  Барк превратился в дом. Бухту, где он стоял, назвали Бухтой «Святого Фоки». Седов каждый день уезжал с кем-нибудь из матросов: обследовал  полуостров Панкратьева и ближайшие острова, вычерчивал карту. Старая была очень приблизительна.
       Матросы удивлялись, глядя на Седова: — Всё умеет. Топором работает и пилой. Палатку за десять минут ставит. Что  приключится — нипочём не растеряется. Зря никого не обидит. И весёлый, шутит всё время. С таким не пропадёшь.
       Полярная ночь пришла в начале ноября. Но когда светила луна, видно было не так уж плохо, и художник фотографировал. Пинегин для Седова был самым близким человеком на «Фоке». Нравились ему серьёзный Павлов и вдумчивый, вежливый, аккуратный Визе, на вид совсем мальчик. Команда подобралась неплохая. Матросы помогали учёным. А учёные с художником ездили на собаках за  плавником — лесом, который море выкинуло на берег. Им топили печки: уголь берегли для судовой машины. Привозили куски  пресного льда от вмёрзшего неподалёку айсберга — пополняли запасы питьевой воды. Визе устроил метеостанцию для наблюдения за погодой. От судна до метеостанции натянули канаты, чтобы в пургу, когда и в двух шагах ничего не видно, не заблудиться.
      Человек тяжело переносит полярную ночь: тоска одолевает. Седов знал: пока есть работа, пока люди живут дружной семьёй — никакая тоска не страшна. Однажды он предложил:— Давайте устроим Великий Морской праздник. Хорошее настроение — важная штука, и зависит оно от нас самих. Павлов тут же взялся писать шуточную пьесу в стихах. Пинегин делал костюмы. А в день праздника судно засверкало огнями, как праздничная ёлка. Кают-компания украсилась флагами, гирляндами и фонариками. На камбузе стряпали пельмени из сушёного мяса с салом, варили компот.
      Ударила пушка. Выскочили черти. Появился морской царь с семьёй. Команда хохотала, увидев краснощёкого Шуру Пустошного в  костюме морской царевны. Зато трудно было узнать царя Нептуна Полярного в рогожном костюме, в парике и бороде из пакли.  Только по голосу поняли: матрос Линник. Седов играл сам себя — начальника экспедиции. И царь на него очень сердился:
С некрещёною командою,
Злой, разбойничьею бандою,
Не спросивши разрешенья,
Вторгся ты в мои владенья!
Царь потребовал окрестить всех, кто впервые за полярным кругом. Черти бросились ловить новичков. Лицо мазали сажей, а за шиворот выплёскивали по ковшику воды со снегом. Много было шума и смеха. Больше всех веселился сам Седов.

     ВЕСНА

            В феврале поднялось над горизонтом солнце. С «Фоки» раздался приветственный залп пушки. Зимовщики дружно прокричали «Ура!» Всё засверкало, заискрилось. Упали синие тени от скал и барка. Заиграл светлым изумрудом вмёрзший в лёд айсберг. К  вечеру небо расцветилось зелёными, розовыми, сиреневыми полосами. Однако весна шла неохотно. Солнце было холодным. А чаще падали на землю туманы и дожди. Ушли в поход Павлов и Визе. Они должны были исследовать внутреннюю часть северного острова Новой Земли и описать часть восточного — Карского побережья. Седов с матросом Инютиным отправились на север — к мысу Желания.

      ЛЕДНИК ВЕРЫ

       Почти два месяца длился поход Седова. Лёд под берегом был торосистым, труднопроходимым. Иногда этот лёд уносило ветром в открытое море, а вода схватывалась молодым, который под ногами стеклянно хрустел.  В опасных местах Седов шёл впереди, проверяя крепость льда. Инютин с собаками шёл по его следу. Однажды он сошёл со следа и провалился, а за ним поползли в полынью нарты с собаками. Седов бросился на помощь — и сам оказался в воде. Седов поддерживал нарты, подталкивал их на лёд, кричал на собак , которые выбирались из полыньи и снова соскальзывали. Больше всего он боялся за документы, дневники, хронометры.  Хронометры —  точное время. Без этих приборов невозможна работа Седова. Ещё раз рванули собаки. Седов с матросом вытолкнули нарты на лёд,  а потом выбрались сами. Одежда, спальные мешки, сухари промокли. А бумаги и хронометры, привязанные наверху нарт, остались  в целости и сохранности.
      Около семисот километров прошагали Седов с Инютиным. До них никто здесь не ходил. И карта, которую Седов вычертил,  вернувшись, совсем не походила на те, что были. Теперь её с любопытством рассматривали в кают-компании. А Седов рассказывал: — Этому горному хребту я дал имя Ломоносова. Вот остров Инютина. А возле этого ледника мы спаслись от смерти. Я назвал ледник именем Веры.

      НА СЕВЕР!

       Наступило лето. «Фока», занесённый зимой по палубу, освободился от снега. Борта его покрасили, зимнюю копоть вычистили. Судно было готово к плаванию. Но лёд оставался крепким, хоть и затопило его водой.
        Надвигалась осень. А «Фока» так и стоял вмёрзший в лёд. Вторая зимовка в том же месте — катастрофа. Седов приказал  браться за пилы и кирки, пилить канал, прокладывать судну дорогу. Работа шла неплохо, но начались заморозки. Что за день пропилят — то ночью замёрзнет. Затянулись лужи и озерца на льду. Дела плохи. И вдруг третьего сентября поднялся ветер, лёд стал двигаться и ломаться. И вскоре «Фока» пошёл на север. Теперь нельзя терять время, чтобы искать дорогу получше. Только вперёд! Угля для машины  осталось совсем мало, а под парусами через льды не пройти. — Будем резать на дрова баню, топить плавником, ящиками, тюленьим салом, — сказал Седов. — Только бы пробиться к Земле Франца-Иосифа. Я знаю, что адмирал Макаров оставил там запасы угля.  Найдём — значит, спасены!
        Медленно двигался вперёд «Фока». Через десять дней в тумане выступили горы: «Земля!» «Фока» бросил якорь у мыса Флоры. Берег был пустынен и бел. Виднелись постройки. Здесь побывали англичане, американцы, норвежцы, итальянцы. Был здесь и русский адмирал Макаров, он собирался дойти до полюса на ледоколе «Ермак». Много мужественных людей хотели идти отсюда к вершине мира . И никто из них туда не добрался. Вот дом англичанина Джексона. Полуоткрытая, вмёрзшая в лёд дверь, выломанные медведями  окна. А вот избушка Макарова, сделанная из судовой рубки, бамбука и мха. Ещё постройки. Но угля нет. Видно, забрали его  другие экспедиции. Плавника вокруг тоже не было. На следующий день удачно охотились на моржей. Добыли жир для топок и мясо для собак. И снова «Фока» пошёл на север.

Страница  1, 2, 3