В этом доме в Седово жил когда-то Виталий Елисеев, 07.2011г. Теперь здесь всё перестроено

Седовский детский садик, начало 50-х годов. В верхнем ряду детей второй слева Елисеев Виталий, в нижнем ряду четвертый слева Болдырев Костя (Белый), справа в нижнем ряду третий и четвертый - братья-близнецы Третьяковы, впоследствии капитаны дальнего плавания

3"а" класс Седовской СШ, 1955-56 учебный год, учитель Шапошникова Валентина Андреевна,1-я Куликова, 5-й Жора Погребенко (второгодник),6-й Нестеров Вл., 7-й Помазан Александр, 9-й Осипов, 2-й ряд: 2-я Помазан Валя (сестра-двойняшка Саньки),4-й Женька Балацкий, 9-й Славка Немировский,10-й Осипов Валентин (второгодник),1-й ряд Николай Нестеров, Борис Кривенко, Виталий Елисеев, Николай Головня

Друзья детства Виталий Елисеев и Константин Болдырев (Белый) во дворе у Елисеевых

В. Елисеев и К. Болдырев (Белый) во дворе у Болдыревых

Проводы в армию Золотько Александра. Седово, около 1967г. Третий справа В. Елисеев

Виталий Елисеев              Я ПОМНЮ СЕДОВО ДРУГИМ

                                  Помню себя лет с шести, моментами даже немного ранее. У нас дома было радио «Родина 47» ламповое, на батареях, в то время это была редкость. Для питания  приемника использовался комплект из батареи накала напряжением 1,2 В, анодной батареи 90 В и сеточной батареи 9 В, так что все было не так просто.
      В 1953 г., когда умер И.В. Сталин, помню, как все окружающие плакали. Я четко помню, как успокаивал мачеху: «Не плачь, я вырасту – и Сталиным буду!» Может и забыл  бы я этот момент, но мне потом часто об этом обещании напоминали. Отец как раз перед смертью Сталина привез новые батареи к радиоприемнику. Радио заговорило,  но дикторы всё повторяли бюллетень состояния здоровья вождя, а через несколько дней передали сообщение о его смерти.  И все: камерная музыка, музыка. Я по детскому незнанию считал тогда, что информация выходит из новых батарей. И спросил отца: «они же делали батареи и знали, что  Сталин заболеет и умрёт, чего же они сразу его не лечили?»
     В те времена поселок Седово жил, естественно, другой - отличной от сегодняшнего дня жизнью. Постараюсь именно этим поделиться с нынешним поколением, потому, что это уже история, которая никогда не возвратится.
      Недалеко от нас были магазины «Рыбкооп» и «Сельпо». Деревянный Рыбкооп (Рыбацкий кооператив) был на месте нынешней «Триеры», а Сельпо через дорогу, там  где сейчас вход в кафе «Чайка». После в этом помещении долго был магазин "Культтовары", пока не перешел в новое здание универмага через дорогу.
     Хлеб в сельпо возила двухконная хлебовозка из райцентра, который тогда назывался Буденновка. Очередь ждала хлеб просто огромная. В мои домашние обязанности  входила покупка хлеба. Женщины сплетничали в очереди, а мы, пацаны, смотрели в сторону Заготзерно и соревновались, кто раньше всех увидит фанерную будку конной  хлебовозки.
     Народ тогда жил бедно, но дружно, сейчас такое трудно даже  представить. С годами часто рассказываю, какие раньше были отношения соседей на улице.
     Дома тогда строили из глиняного самана. Помню, это мероприятие называлось «Помощь». Это когда соседи всей улицей собирались и прямо на улице дружно месили  во всю улицу круглый замес из глины и половы. Мы, пацаны, которые постарше, ездили по кругу замеса верхом на лошадях, перемешивая полову с глиной. Женщины таскали воду в замес. Мужчины станками-формами делали по всей улице глиняные кирпичи-саманы. Работали женщины с песнями. День - и одному из соседей заготавливалось самана на целый дом, а то и с избытком.  Потом у хозяина будущего дома шла гулянка почти до утра, песни слышались на весь поселок. Все работали без корысти, бесплатно, разве только затяжной ужин, ну и, конечно, традиционный могорыч. Пацаны в это время вели коней на море купать, гарцуя по улицам поселка без седла.
      Подсохший саман через несколько недель очищался топором от песка и торчащей соломы, складывался на обочинах улицы в своеобразные, продуваемые ветром  пирамиды для досушивания. И никто не ворчал, что улица какое-то время была почти полностью занята.
    Наш  дом, к примеру, строился так же коллективно. Да и вообще, в летний период работа на улице делалась часто, жили тогда открыто и публичности не боялись.  Мужики-рыбаки в определенное время ставили механические  крутилки по противоположным концам дороги. Они представляли из себя треногу с большим колесом - шестерней от которой крутились три шестеренки с крючками. Вдоль  улицы растягивали шпагат и вили на этих крутилках веревки для будущих сетей. Иногда для этого использовали и старые, уже отслужившие сети. В конце 60-х годов этот метод исчез, видимо у государства появились готовые веревки и канаты.
     На углу возле «Рыбкоопа» под керосиновым фонарем, а позже около сельпо был неформально узаконенный «сходняк» мужиков. Независимо от возраста - пенсионеры и работающие мужики в свободное от основной работы время собирались небольшими группами, как бы по интересам, и днями «судачили» о каких-то личных и  общественных делах. Собиралось иногда до нескольких десятков, состав периодически менялся: кто-то уходил, кто-то подтягивался. Это место было недалеко от моего  дома и их смех (возможно по поводу очередного анекдота) систематически доносился до нашего двора и, наверное, гораздо дальше.
      Позже я встречал подобное добровольное скопление мужиков в сельских конюшнях, кузницах, возле контор перед разнарядками, но не в таком количестве и не с таким постоянством. Но чтобы целыми днями тусоваться и «употреблять», а именно это и было истинным стимулом для многих участников подобных собраний, на перекрестке кучей здоровых мужиков, - это  было присуще только косянским представителям сильной половины. Возможно, это явление осталось, видоизменившись сообразно обстоятельствам, от казачьих кругов,  на которых решались все наиболее важные вопросы общественной жизни хутора Кривая Коса.
     На парапете около «Рыбкоопа» постоянно сидели две-три старушки и торговали мастерски жареными семечками, их постоянными, можно сказать ежедневными  покупателями были ученики местной школы. Маленький стаканчик стоил пятачок, как и пирожок с повидлом, а большой граненый стакан – гривенник, то есть 10 копеек. После реформы 1961 года, бабушек нередко «разводили» на отмененные дореформенные пятачки, которые были очень похожи на новые. Через дорогу  была деревянная будка сторожа, который охранял учреждения в центре ночью, вот только не помню, стучал ли он колотушкой, как в фильмах про средневековье.
     Летом, по выходным, приезжали брички запряженными лошадьми, помню и волами (ярмо для волов только тогда я и видел) с «хохлами» из деревень. Они меняли пшеницу, овес, семечки на вяленую рыбу. Ездили вдоль по улицам и предлагали по дворам обмен. Потом, уже в 90-е это получило название «бартер». Вообще, многое тогда было "с доставкой на дом". Ездили цыгане и продавали мел и белую глину, на ослике ездил старичок-старьевщик, менявший "шило на мыло" - всякий металлический хлам, цветной металл, тряпье на дешевые игрушки и сладости. Ходил стекольщик с ящиком через плечо. В начале 60-х еще были, как наследие войны, нищие калеки, которые   собирали по дворам милостыню.
      Помню в 1961 году перед денежной реформой в «Рыбкоопе» раскупили все, что годами не покупалось. «Хохлы» на бричках приехали  уже к «шапошному разбору»: полки  Рыбкоопа были пусты. Хохлами их в поселки называли  потому, что они говорили на украинском языке, тогда как на Косе был свой говор – русский, но своеобразный, похожий на донской. Так эти опоздавшие оптовые покупатели (помню) загрузили две повозки чугунными литыми утюгами, видимо нечего было брать, а деньги тогда теряли ноль и все боялись, что государство свой доверчивый и не раз ученый  народ опять обманет.
       На Кривой Косе было еще одна, нигде более мной не встречаемая, традиция, теперь уже у женщин. Женщины-приятельницы по воскресеньям ходили по очереди на  чаепития, хотя пили, особенно по праздникам, и кофе. Причем растворимого тогда не было, зерна жарили, тут же мололи и заваривали ароматный напиток. Заваривали чаще прямо в чайнике, довольно крепко и пили с молоком.
       В 60-е кое-где еще были самовары, которые топили древесным углем или просто дровами. Собирались к одной из подруг по очереди и, часами судача, прихлебывали из блюдец "индийский"  вприкуску с сахаром-рафинадом. Причем блюдце держали с особым шиком, оттопыривая мизинец на 90 градусов, примерно как на картинах Б.М. Кустодиева, который чаепитию уделил немало внимания в своем творчестве. Как седовские чаевницы в то время, без сотовых телефонов назначали очередную чаевую сходку – не знаю, скорее всего была заранее установленная очередность. Шкандыбали на свою чайную церемонию аж с противоположного края поселка. Кости "промывались», естественно, на этом чаепитии практически всей деревне.
     Семья наша была не бедная (отец - непьющий шофер, мачеха - учительница), но я в детстве велосипеда не имел и с завистью смотрел на ровесников - сыновей рыбаков, у которых велосипеды менялись систематически из-за амортизационного износа, как атрибут технологического процесса.   Дело в том, что в обязанности сыновей, у которых отцы к вечеру приходили на каюках с  моря, было встречать их с велосипедом. Только каюк причалит - от кошар выбегает пацан, берет у отца-рыбака его «дербан», это примерно полмешка отборной рыбы (тарань, рыбец, осетр и т.д.) и - бегом к велосипеду. Отточенными движениями парнишка привязывал к багажнику дербан и переулками, окружным путем пробирался домой. Отец в это время, как честный труженик, домой добирался налегке. Дербановские мешки от засохшей рыбьей слизи давно уже не пропускали ни слизь, ни воду и были как резиновые. Каждый рыбак (по согласованию с бригадиром),  по пути к берегу отбирал себе дербан – это был основной заработок рыбацкой семьи. Зарплата от сданной на рыбзавод рыбы (судак, лещ) была мизерной.  Раздербанивание уловов пресекалось начальством и милицией.
     В обязанность жен рыбаков входили посол, вяление и реализация привезенной «кормильцем» рыбы. Женщин, возивших на реализацию рыбу в Жданов, который позже  стал опять Мариуполем, и в другие города Донбасса, называли спекулянтками, милиция постоянно вела на них «охоту». Мой отец регулярно от рыбзавода ходил рейсами  в города области, и жены рыбаков часто приходили вечерами просить увезти их в город «под брезентом». Одна, помню, везла рыбу, сидя в кабине завернув её в одеяло, как ребенка - грудничка. Автобусов тогда практически не было, и шофера рыбзавода калымили, в свою очередь, на женщинах спекулянтках. Гаишники наизусть знали  номера машин рыбзавода и с вою очередь регулярно тормозили их на въезде в город, получая «свой пай» в этой рыбацкой цепочке. У отца были выцветшие от частого  предъявления на солнце водительские права с еле различимыми инициалами. Права в то время не меняли, как сейчас.
      Теперь немного о жизненном комфорте поколения в те времена. Покупка ручных часов в конце 50-х главе семейства – это был семейный праздник, целое событие. Соседи приносили вечерами к мачехе (как более продвинутой) часы с просьбой завести, боялись сами сломать. Первую радиолу в поселке купил дядя Толя Косенко (наш  сосед). Дом его был на углу центральной улицы (кстати название улиц я в детстве не помню, названий, вероятно, не было или ими просто не пользовались в обиходе, почтальоны знали всех в еще малочисленном поселке и письма разносили по фамилиям), вечерами толпа жителей собиралась возле открытого окна и слушали  пластинки. Помню, песня «Ландыши» ставилась по заявке слушающих довольно часто. Жена Косенко, получается, была первым ди-джеем поселка. Потом такие радиолы  зазвучали летом и в других дворах, а позже и на танцплощадке в парке. А еще позже модные песни стали "крутить" на спасательной, динамик с их мачты был слышен  далеко вокруг. Одной из самых популярных была "Королева красоты" в исполнении Магомаева, долго крутили песню в исполнении Эмиля Горовца "Двадцатый век берет разбег..." А вот уже и двадцать первый век разменял  второй десяток, но берет ли он разбег нам понять теперь намного сложней.
     Первый телевизор появился в школе и стоял в классе перед учительской, окна которого выходили к морю. Стоял он на тумбе в левом углу возле доски, закрытый  специально сделанным ящиком с висячим замком. По выходным заранее собиралась вся детвора поселка в этот класс (дышать было нечем) и сидели кто где: на партах,  на полу и ждали двух часов у «ящика». Примерно так же сидели и в кино на территории нынешнего рыбцеха бывшего теперь уже рыбколхоза.  В два часа приходил тучный директор школы Павел Максимович Баклажков, открывал замок и снимал ящик.
      Мы как завороженные долго смотрели на волнистый занавес, святящийся на экране. Потом без всяких объявлений начинался художественный фильм, после  фильма на сутки опять светился один волнистый занавес, никаких ведущих, новостей не было и в помине. Ко времени моего отъезда в 1962 году на учебу в техникум, в поселке уже было семь телевизоров. Их можно было посчитать по высочайшим антеннам.
      Люди, имевшие телевизоры и даже радиоприемники, в то время платили на почте абонентскую плату за просмотр телепередач и прослушивание радиопрограмм. С  начала нового 1962 г. регистрация радиоприемников и телевизоров, взимание за них абонентской платы была отменена, такой щедрый подарок сделало народу  правительство. А потерянную выгоду заложили в плату за электроэнергию. Ну что ж, налогами, как говорится, нас не удивишь, в 50-е годы существовал налог даже на плодовые деревья и кустарники, который тоже, слава Богу, был отменен.
     Начало эры телевидения имело, конечно, громадное значение для человечества вообще, но оно оставило свой особый след и в седовской истории. Постоянное и  непрерывное общение мужского населения поселка в районе закусочной получило в начале 60-х несколько неожиданное, но звучное по тем временам название  «Телевизор».
      В то время практически в каждой конторе был так называемый «красный уголок». Так называлось специальное помещение, не всегда большое, в котором стоял бюст  Ленина, висели портреты «классиков марксизма – ленинизма» и их современных  продолжателей, там можно было поиграть в шашки-шахматы, пообщаться, там же проходили  всевозможные, говоря современным языком, корпоративы и другие мероприятия. В красном уголке конторы рыбколхоза, например,  показывали кино от бензинового элктрогенератора. В эти красные уголки в шестидесятые уверенной поступью пришли телевизоры: «Верховины», «Трембиты», «Рекорды»… А первым таким общественным местом стал просторный красный уголок конторы рыбзавода, в торце этого здания долгие   помещалась библиотека.  Обычно в этом помещении, да еще в школе проводились выборы, здесь проходили различные торжественные заседания. И вот в этом помещении установили один из первых общественно-доступных  телевизоров. Сюда вечером приходили люди и, сидя на длинных скамьях, смотрели телепрограммы, которых было тогда немного.
      Очень скоро рыбзаводской телевизор стал удобным поводом для некоторых любителей "сообразить на троих", чтобы по уважительной причине уйти из дома и  оказаться, естественно, на заветном пятачке неподалеку от закусочной.
       Меткие на язык косянские женщины так и прозвали это место, а заодно и связанное с ним явление «телевизором». Это было первое место, где   искали запропастившегося главу семейства. Спрашивали, не видели ли его «на телевизоре»…
     С тех пор много времени прошло, и, как всегда, старшее поколение, рассказывая о своем времени обязательно скажет: «Да, были люди в наше время!» Но «телевизор»,  хоть уже далеко не в тех масштабах, жив и сейчас. Теперь то, что от него осталось,  помещается на скамейке напротив здания поселкового совета...
 

   1. Почетная грамота ученика В. Елисеева; 2. Александра Андреевна Елисеева (Кравцова) - учитель начальных классов, Виталий Елисеев,  сестра А.А. Елисеевой - поселковая долгожительница Зинаида Лисечко, прожившая 103 года, шофер рыбзавода Иван Кузьмич Елисеев. Конец 50-х; 3. Встреча с И.И. Людниковым в Седовской школе, 60-е годы. Сидят: слева  барабанщик В. Елисеев, справа старший вожатый Песоцкий В.Я. Стоит справа физрук В.А. Воротынцев; 4. Седовский "телевизор" жив. Июнь 2011г

1. Батарейный радиоприемник "Родина-47"; 2. Телевизор "Рекорд-12" 1961 года

28 февраля 2014г  Виталий Иванович Елисеев  на 66 году жизни внезапно скончался. Вышел из тайги и смерть настигла его внезапно.

Наш земляк В.И. Елисеев  Фоторассказ об одной рыбалке                Земляки