Георгий Яковлевич Седов

Г.Я. Седов с женой Верой Валериановной Май-Маевской

Азовские рыбаки ходили в море на таких "судах"

Макет хаты Седовых в музее пос. Седово

Ростовское мореходное училище, где учился Г.Я. Седов

19.04.1904г Г.Я. Седов

Члены экспедиции Г.Я. Седова

Линник Г.В., Пустошный А.М., Седов Г.Я. и Визе В.Ю.

 "Св. Фока" и начальник эеспедиции Г.Я. Седов

Г.Я. Седов. Архангельск, 1912г

              Подвиг Георгия Седова ("Знание - Сила" №8/1952),   стр1

         Разразилась буря. Более трех суток бушевала она. Путешественники, забившись в палатку, старались согреться теплом своего дыхания. Но вот затих буран. На горизонте после долгой трехмесячной полярной ночи забрезжили первые лучи солнца. Георгий Яковлевич попросил матросов вынести его из палатки. Лежа на нартах, коченеющей рукой он записал в своем дневнике: "Увидели  выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, как больные, удрученные, под 82  градусом северной широты...

В Петербурге

      С Георгием Яковлевичем Седовым я познакомилась в 1909 году. В Мариинском театре я смотрела балет "Лебединое озеро". прекрасный спектакль произвел на меня, молоденькую девушку, да и на всех зрителей сильное впечатление. Как только затихли последние аккорды музыки, театр разразился громом аплодисментов.
         У самой рампы стояла группа офицеров. Молодые люди вызывали артистов. Особенно громко хлопал в ладоши и кричал "браво" рослый белокурый человек, лет тридцати, в форме морского офицера. Случайно взглянув на него, я невольно улыбнулась: его открытое мужественное лицо выражало такой искренний, юношески неподдельный восторг, он так горячо проявлял свою  благодарность исполнителям, что в нем с первого же взгляда можно было распознать ценителя балетного искусства.
             Жизнерадостный, загорелый моряк был непохож на изнеженных, холеных, с печатью ранней усталости на лице, представителей "золотой молодежи" тогдашнего Петербурга! Все привлекало в нем - и открытая улыбка, и широкий лоб мыслителя, и прямой взгляд серых глаз.
             На другой день я была приглашена к моим знакомым. Здесь часто собиралась молодежь повеселиться, помузицировать, поспорить об искусстве или поиграть в фанты.- А вот, Верочка, познакомьтесь - наша знаменитость, - сказала хозяйка дома, - штабс-капитан Георгий Яковлевич Седов. Взглянув на офицера, я даже растерялась от неожиданности. Это был тот самый моряк, которого я видела вчера в театре. Так вот он какой! Почему-то именно таким и представляла я путешественника, о котором много писали в то время петербургские газеты. О путешествии Седова в загадочный Колымский край рассказывали и мои знакомые. Отважный гидрограф, рискуя жизнью, проехал многие тысячи верст верхом на лошадях, на оленьих упряжках по безлюдной тундре. Он переправлялся через бурные реки, через горные перевалы, терпел лишения, и все это ради науки. Седову было поручено изучить устье реки Колымы, отыскать  надежный водный путь для сообщения с глухими северными окраинами России. Он успешно справился со своей задачей, привез интересные коллекции ископаемых, сделал описание и нанес на карту малоизученные районы, а главное, отыскал фарватер для прохождения судов по реке Колыме, что давало возможность доставлять на север грузы не через тундры и горы, а более легким и дешевым водным путем.
          О результатах своей экспедиции Седов сделал доклады в научных обществах. Ему прочили блестящую карьеру. Романтическая  фигура путешественника вызывала интерес окружающих, Седов пользовался всеобщим вниманием, его засыпали вопросами. За столом наши места оказались рядом. Георгий Яковлевич очень интересно рассказывал о своем путешествии и заразительно  смеялся, вспоминая разные смешные истории, случавшиеся в пути.

Мальчик с Кривой косы

          Георгий Яковлевич познакомился с моими родителями, стал бывать у нас в доме. Я любила слушать его рассказы. Вся жизнь его была необычайно, полной приключений, борьбы с опасностью. О своем детстве Георгий Яковлевич говорил: - Отец мой происходил из мещан Полтавской губернии. В молодости, в поисках заработка, он забрел в Донскую область, поселился там на хуторе Кривая коса и стал работать. Семи лет я уже стал помощником отцу, часто на каюке уходил с ним в море. Товарищей у меня было много, большинство - неграмотные, как и я, но некоторые учились и могли бойко читать бумажки от конфет, которые мы, случалось, находили на улице. Как я завидовал им! Было обидно, что мальчики, которых я мог побороть одной рукой, умеют читать и писать, а я не умел. Захотелось и мне учиться грамоте, но отец и слышать об этом не хотел.
       Однако Георгию удалось настоять на своем. Он поступил в частную школу, а через год, когда в Кривой косе открылось трехклассное церковно-приходское училище, перевелся туда. Он был первым учеником и даже неофициальным помощником учителя.  В школе ввели строй военной гимнастики и Георгия назначили старшим, в знак чего он носил кокарду на фуражке и красный бархатный кушак.
        Георгий окончил школу в два года с похвальным листом, а уже через месяц поступил в контору оптовой торговли купца Фролова. В лавку часто наведывались капитаны торговых судов, привозивших товар. Георгий много наслушался от них о дальних странах и морях, о северных землях, где полгода длится ночь. Однажды пришла шхуна с солью. Георгий, разговорившись с капитаном, узнал, что существуют мореходные классы, куда принимают молодых людей, имеющих стаж плавания на корабле. Георгий твердо решил стать моряком. Родители и слушать не хотели об этом. Он ушел из дому тайком. Добравшись до Ростова,  юноша пришел в мореходное училище. Начальник училища, внимательно выслушав Седова, пообещал осенью его принять. - Только принесете мне, - сказал он, - свидетельство о трехмесячном плаванье. И вот Седов простым матросом поступил на пароход "Труд". Работал он, очевидно, хорошо и через два месяца его поставили  рулевым.
       Наконец, исполнилась мечта. Он принят в мореходное училище. Окончил он училище с аттестатом штурмана дальнего плавания. Однако плавание в роли штурмана, а затем капитана на грузовых судах, совершавших рейсы между черноморскими портами, мало удовлетворяло беспокойную натуру Седова. Он поступил вольноопределяющимся в военный флот. Плавая на учебном судне и проявив себя знающим и сметливым моряком, он добился разрешения держать в Петербурге экзамен за полный курс морского корпуса, блестяще выдержал его, и в чине поручика по адмиралтейству поступил на службу в Главное Гидрографическое управление.

Устремление к полюсу

            Я   вышла замуж за Георгия Яковлевича накануне отъезда его в экспедицию на Новую землю. До Архангельска я провожала его. Конечно, я волновалась за его судьбу.- Ты же знаешь, я гидрограф, - успокаивал он меня. - А гидрограф должен ко всему привыкать. Шторм, морозы, палатка где-либо на пустынном берегу... Все это для меня привычное, родное, - веселые искорки вспыхнули в глазах. - Я до полюса доберусь, - воскликнул он, - поедешь со мной?..
           Могла ли я думать тогда, что за шуткой мужа скрывалась мысль, уже давно его волновавшая!  Надо сказать, что в то время полюс был "модной темой". Одна за другой к Северному полюсу снаряжались экспедиции, преследующие рекламные или спортивные цели. Еще свежа была в памяти попытка добраться до Северного полюса на воздушном шаре, предпринятая тремя шведскими аэронавтами во главе с инженером С. Андрэ. Попытка эта закончилась трагически. Отважные исследователи погибли во льдах  Арктики, также как до них погибла затертая льдами экспедиция де Лонга.
             Георгий Яковлевич видел несколько лет назад в Архангельске судно "Америка", снаряженное на Северный полюс миллионером  Циглером. - Представляешь, - вспоминал он. - великолепное трехмачтовое судно, отличное снаряжение. Все рассчитано, все предусмотрено, одних ездовых собак более четырехсот, два десятка лучших маньчжурских пони. В миллион рублей экспедиция обошлась, а полюса не достигла. Почему? Потому что у американцев подход не тот. Они все на деньги меряют. Начальник экспедиции Антони Фиала так и заявил мистеру Циглеру:  "Дайте мне достаточно долларов и я завоюю полюс, сделаю бессмертным ваше имя". А разве только деньги решают? Мужества, высокого мужества, рожденного любовью к Отчизне, у них не хватало, а это главное.
             В 1909 году с самой северной точки полярного бассейна - мыса Колумбия - вышла в поход к Северному полюсу экспедиция Пири. Предприимчивый американский путешественник, ранее потерпевший неудачу, на этот раз решил применить метод выдающегося русского полярного исследователя Ф.П.Врангеля, Пири поделил свою экспедицию на шесть партий: пять вспомогательных и одну  главную. Вспомогательные партии содействовали продвижению главной и на определенных этапах возвращались, оставляя продовольственную базу. В последний переход Пири, этот типичный представитель американских расистов, взял с собой негра и четырех эскимосов. Он не хотел делить с кем-либо из белых славу завоевателя полюса, а его спутники по его мнению были "не в счет". Весьма сомнительно, что Пири достиг полюса. К тому же неожиданно у него появился соперник, некий доктор Кук, претендовавший на звание "первого завоевателя Северного полюса". Оба путешественника обвиняли друг друга во лжи и жульничестве. Газеты раздували скандал. В конце концов, Кук был изобличен в явном мошенничестве, но и Пири не удалось подтвердить свое пребывание на полюсе. Как бы то ни было, Северный полюс по-прежнему оставался загадочным белым пятном, загадочным и неведомым, манившим путешественников своими тайнами.
                                                                                                                        

Смелый план

              Вернувшись с Новой земли, Георгий Яковлевич по-настоящему увлекся мечтой о путешествии к полюсу. Он с увлечением рассказывал о своих планах знакомым, выступал в печати, подавал рапорты, стараясь убедить начальство в том, что именно русские люди должны овладеть полюсом. Помню, однажды вечером к нам зашел один журналист. Георгий Яковлевич рассказывал о своем плане покорения полюса.- Вы говорите о достижении полюса, - прервал его журналист, - согласен с вами, это смелая, благородная мечта. Но мечта эта отвлеченная. Ну скажите, пожалуйста, какая необходимость в том, чтобы ценою величайших трудностей и мучений добраться до этого условного пятна на географической карте? Кому от этого польза? Улучшится ли после этого жизнь человечества? Как ни говорите, а путешествие на полюсе - это напрасная растрата народного достояния. Честные и образованные люди нужны нам здесь. Они нужны не для открытий, а для настоящей будничной работы.
         На это Георгий Яковлевич возразил страстно, убежденно.- Я не согласен с вами. Разве мало примеров в истории науки, когда, казалось бы, отвлеченная мечта приобретала для человечества практический смысл? Взять хотя бы астрономические наблюдения. Как будто отвлеченное занятие - наблюдать за небом, а между тем астрономия помогает нам, морякам, держать курс корабля в море. Можно ли утверждать, что стремление к полюсу бессмысленно? Нет, тысячу раз нет! Я не сомневаюсь в том, что, изучив полюс и районы, прилегающие к нему, мы разгадаем величайшую загадку природы. Среди северных льдов, где рождаются циклоны,  где властвуют неизученные морские течения, мы сумеем найти разгадку климата, а следовательно, и найти пути к покорению  засухи, заморозков и других стихийных бедствий. И я верю, что так оно и будет, может быть не теперь... но разве мы не должны думать о будущем?!
           Этот спор, происходивший более сорока лет назад, врезался в память. Я, как сейчас, вижу Георгия Яковлевича с вдохновенным лицом, с горящими глазами, полного решимости довести задуманное дело до конца. И сейчас я думаю о том, как далеко вперед умел видеть он. То, что задумал осуществить скромный морской офицер, многим представлялось в то время фантастическим, неосуществимым делом. Естественно, Георгий Яковлевич не встретил поддержки ни со стороны правительства, ни офицерства флота, ни тем более денежных воротил. Его проект был встречен враждебно. Насмешки и издевательства сыпались по его адресу. Да и как могло высшее офицерство, царские чиновники допустить, чтобы прославился сын простого крестьянина! "Нам хватит Ломоносова", - язвительно говорили в аристократических салонах.
             Равнодушие общества, отсутствие средств на снаряжение экспедиции могли погубить все дело. Другой человек на месте Седова  давно бы махнул на все рукой, но не таков был Георгий Яковлевич. Чем больше трудностей вставало на его пути, тем энергичнее боролся он, тем решительнее преодолевал препятствия. Он выступал устно и в печати, спорил, доказывал. В газете было напечатано его письмо: "Средств для полярных экспедиций, - говорилось в нем, - требуется теперь неизмеримо меньше, чем раньше. Русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, а я приношу жизнь".
             Был объявлен сбор пожертвований на экспедицию, выпущена бронзовая медаль, вручавшаяся жертвователям. Но денег было мало:  "столпы общества", миллионы отказывались раскошеливаться на дело, которое не сулило им барышей. На письма, разосланные Георгием Яковлевичем миллионерам, пришел только один ответ: "Свободных денег не имею".   Георгий Яковлевич искал поддержки в Морском министерстве. В докладной записке, написанной им в начале 1912 года на имя  генерала Вилькицкого, он объяснял причины, побудившие его составить проект экспедиции на Северный полюс, доказывал  необходимость такой экспедиции.
             "Промысловые и научные интересы Северного Ледовитого океана, - писал Георгий Яковлевич, - начали привлекать к себе всеобщее внимание чуть ли не с Х столетия. Первыми пионерами были в Северном Ледовитом океане промышленники, устремлявшиеся туда за добычей богатого морского зверя, а затем и путешественники с научной целью. Многие из путешественников плавали сюда для отыскания свободного морского пути на Восток, многие для открытия новых земель и физического изучения вообще океана и, наконец, многие для открытия Северного полюса, чтобы разъяснить мировую загадку как со стороны научных, полезных наблюдений, так и со стороны открытий. Человеческий ум до того был поглощен этой нелегкой задачей, что разрешение ее, несмотря на суровую могилу, которую путешественники по большей части там находили, стало сплошным национальным состязанием.
           Здесь, помимо человеческого любопытства, главным руководящим стимулом еще, безусловно, являлись народная гордость и честь страны. Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасали до сих пор. Амундсен желает во чтобы то ни стало оставить честь открытия Северного полюса за Норвегией. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг".  К докладной записке Георгий Яковлевич приложил подробный план экспедиции, смету на стоимость снаряжения, выражавшуюся в  весьма скромной цифре - 60-70 тысяч рублей. Помню, ночами просиживал он, склонившись над расчетами. Высчитывал, сколько  надо взять на каждого члена экспедиции провианта, корма для собак, сколько топлива, воды, одежды. Цифры, цифры, голова шла кругом от этих бесконечных цифр. Сжав руками виски, Георгий Яковлевич говорил словно про себя: - Мало, крайне мало... но что ж поделаешь. Надо рассчитывать на самое необходимое. Лишь бы сломить это равнодушие, этот  лед... - и вдруг ударял кулаком по столу, - только бы преодолеть ледяные стены в самом Петербурге, а полярные льды меня не страшат!                                                                                                               
 

Страница 1,  2   Продолжение                        Статьи о Г.Я. Седове