|
Павел Георгиевич
Кушаков
Участник экспедиции Г. Я. Седова, сыгравший важную по своим
последствиям, можно сказать роковую, роль в ее судьбе. В 1906
году окончил Харьковский ветеринарный институт, получив диплом
«с исключительным отличием», работал в Ставрополе, в 1912 году
переехал в Петербург.
Информация о личности Кушакова весьма неоднозначна. Абсолютно
негативная оценка дана ему в книге Н. В. Пинегина «Георгий
Седов», такая же оценка давалась Кушакову в воспоминаниях многих
участников экспедиции Г.Я. Седова, в письмах самого Седова.
В институте он с трудом переползал с курса на курс, а диплом
с отличием получил только благодаря неучастию в
забастовках студентов. Обманным путем, подделав документы, попал
в заграничную научную командировку. На своей последней
службе ветеринаром конно-полицейской стражи Ставрополя написал
донос на своего начальника, за что был уволен. Приехал в
Петербург, чтобы лучше устроиться. Узнав из газет о готовящейся
экспедиции Седова к Северному полюсу, решил, что это самый
верный способ прославиться. Через жену петербургского профессора,
А. А. Бунге влез к нему в доверие и получил рекомендацию на
участие в экспедиции Седова в качестве врача.
Г.Я. Седов, относившийся к профессору Бунге с уважением, принял
Кушакова в состав экспедиции.
В экспедиции Павел Георгиевич проявил себя
наихудшим образом. Оказался бесполезным как специалист,
неуживчивым, глупым, пытающимся подменять начальника. Он
делал все, чтобы тяжело больной Седов все-таки отправился в
санный поход к полюсу, буквально толкал его на этот безрассудный
шаг. Делал он это в расчете на гибель Седова, что позволяло
Кушакову стать начальником экспедиции.
Есть мнение самого Кушакова об этих
событиях, приведенное врачом ледокольного парохода
«Вайгач» Э. Е. Арнгольдом, который встречался с Кушаковым
в 1915 году на о. Диксон, где последний был начальником только
что открытой полярной станции. Кушаков говорил, что «после
смерти Седова он остался за начальника экспедиции, и только
благодаря его громадной энергии и способностям корабль был
благополучно доставлен в Архангельск. Штурман, дескать, умер еще
раньше, чем Седов, механик тоже. Ему пришлось быть
одновременно командиром, штурманом и механиком. А еще на корабле
были студент-естественник Петербургского университета
(скорее всего, имеется в виду М. А. Павлов и студент Академии
художеств (несомненно, Н. В. Пинегин). Эти люди, по словам
Кушакова, восстанавливали против него команду и при этом сами не
желали работать как следует. Дошло до того, что ему
пришлось пригласить их к себе в каюту и, вынувши револьвер,
заявить, что если они тотчас же не встанут на работу и не
перестанут будировать среди команды, то ему придется прострелить
им черепа. Угроза возымела свое действие, и наши молодые
интеллигенты стали как шелковые». На самом же деле все было
совершенно иначе.
И наконец, мнение Арнгольда, которое он составил,
ознакомившись с хозяйством Кушакова на Диксоне и теми
мероприятиями, которые были возложены на него по оказанию
содействия Государственной экспедиции Северного Ледовитого
Океана. «Затем он (Кушаков) показал нам свое хозяйство.
Осмотрели радиостанцию: она звуковая, в 15 килоуатт, станционная
башня в 100 метров высотой. Великолепная баня и очень
хорошие жилые дома. По всему было видно, что Кушаков –
прекрасный организатор. Личный тяжело доставшийся опыт,
приобретенный во время экспедиции на Землю Франца-Иосифа на «Св.
Фоке» со старшим лейтенантом Седовым, и знакомство с полярной
литературой помогли Кушакову тщательно обсудить возложенное на
него поручение оказания помощи в случае гибели наших
кораблей и выполнить его с редкой предусмотрительностью и
уменьем».
Очень положительно отзывался о Кушакове и Л. М.
Старокадомский. Ясно, что подобного мнения придерживались все
участники г/э СЛО. Но удивляться нечему. Бунге тоже
ведь дал рекомендацию ветеринару Кушакову на участие в
экспедиции Седова в качестве врача.
Неоднозначно отношение к Кушакову и самого
Седова. В письме от 19 августа 1912 года он пишет: «… Надоел он
мне своей разнузданностью, хвастливостью и вообще
фамильярностью…». В дневнике Седова от 16 ноября 1913 года есть
такая запись о Кушакове: «… уж очень несносный человек…». И в то
же время Седов оставляет его после себя начальником экспедиции.
Как можно понять из вышесказанного, после
возвращения из экспедиции Седова Кушаков в 1915 году оказался на
Диксоне. Ему была поручена организация на острове
радиостанции, создание которой было необходимо для обеспечения
связи с кораблями г/э СЛО, зимовавшими в Карском море.
Кушаков энергично взялся за порученное дело и успешно с ним
справился. После освобождения кораблей из ледового плена
Морское министерство собиралось законсервировать радиостанцию,
но по ходатайству ГФО и Полярной комиссии АН было решено с
1916 года открыть здесь постоянно действующую
гидрометеорологическую станцию. Руководство ею осталось за
Кушаковым. Станция в составе 8 человек начала действовать с
сентября 1916 года. Распорядок дня зимовщиков, установленный
Кушаковым, был весьма строг, расписан по часам и включал в себя
научные наблюдения, хозяйственные работы внутри и вне помещения,
гимнастические игры, охоту, катание на собаках.
В июне 1917 года состав полярников был
сменен. В 1918 году Кушаков входил в Западно-Сибирский отряд
экспедиции гидрографического изучения Северного Ледовитого
океана, которым руководил Б. А. Вилькицкий. Его задачей было
обеспечение оборудования для береговых и судовых
радиостанций.
В 1919 году Кушаков эмигрировал за
границу. Последние сведения о нем датируются 1920 годом.
Находясь в Лондоне, он составил «меморандум» по вопросу развития
Северного морского пути.
Именем Кушакова назван Северо-восточный
входной мыс залива Иностранцева на западном побережье северного
острова Новой Земли. Описал, нанес на карту и назвал в
1913 году Г. Я. Седов. Есть еще бухточка (Павловская) в
бухте Ефремова в районе о. Диксон. Названа в 1917 году
сотрудниками первой радиостанции на Диксоне.
(При
подготовке материала использовалась статья Г.П. Аветисова с
сайта
http://gpavet.narod.ru)
Статьи о
Г.Я. Седове |
|