Писатель Вениамин Каверин, автор романа "Два капитана"

Обложка одного из изданий романа "Два капитана"

Г.Я. Седов

Г.Я. Седов. Снимок в дореволюционной газете "Всемирная панорама"

Г.Я. Седов и его спутники в кают-компании судна "Святого муч. Фока" Снимок из дореволюционного издания "Всемирная панорама"

Георгий Седов и Вера Седова в день венчания, 1910г

Г.Я. Седов выверяет секстан и хронометр. Архангельск, 1912г

Г.Я. Седов в своей каюте на "Фоке". На столе фото  жены. 1912г

Г.Л. Брусилов, организатор и руководитель полярной экспедиции 1912г на шхуне "Святая Мария"

Ерминия Александровна Жданко, участница плавания "Святой Анны"

Владимир Александрович Русанов, организатор и руководитель полярной экспедиции 1912г на шхуне "Геркулес"

Жюльетта Жан, участница плавания "Геркулеса"

 Герой Социалистического труда капитан-бригадир А.М. Бурлаченко. пос. Седово, 1970-е годы

Два капитана. Герой Социалистического труда А.М. Бурлаченко (справа) и Дмитрий Иванович Никитенко. пос. Седово, 1970-е годы

Владимир Лях          КАПИТАНЫ МОЕГО ДЕТСТВА

         Сейчас уже не вспомню точно, в каком классе я прочитал «Два капитана» Вениамина Каверина. Может быть, в шестом или седьмом.   Помню, что книжка была зачитана чуть ли не до дыр и, чтобы получить её в поселковой библиотеке, нужно было долго ждать,   пока подойдёт очередь.
      Потом эту книгу захотелось перечитать еще раз. К этому времени в библиотеке уже было несколько экземпляров, почти новых, но очередь всё равно осталась. На обоих форзацах книжки, которую мне выдали, было множество записей: «хорошая книга»,  «интересная», «захватывающая» и даже знаменитый девиз Сани Григорьева: «Бороться и искать. Найти и не сдаваться!». Он был   переписан несколько раз, как будто юные читатели клялись героям этого романа в верности.
        В те годы детвора воспринимала книги и кинофильмы искренне и неравнодушно. Когда на экране поселкового Дома культуры  шли в атаку «наши» - в зале всегда гремело дружное «Ура!» и в экран летели шапки. А «нашими» всегда были те, на чьей  стороне правда и благородство. Книги и фильмы тогда по-настоящему воспитывали.
       В поселке Седово, где выпала судьба родиться мне, за 77 лет до этого появился на свет человек, сделавший небольшой  приморский поселок известным на весь мир. Человек необычной судьбы, необычной воли и целеустремленности, веривший в свою  звезду и высокую предназначенность. Он любил свою семью, родные места, но второй его любовью, не менее, пожалуй, сильной и  верной стала Арктика.
       Имя Георгия Яковлевича Седова каждый житель бывшего казачьего хутора Кривая Коса знает с детства. Бабушка не раз рассказывала мне про деда, который когда-то учился с Седовым и даже какое-то время сидел рядом. Вместе они, дети рыбаков - по-местному «забродчиков» - не раз ходили на кула'чки против местных казачат, и Ёрка Сидый (родители его были родом с  Полтавщины) бывал среди первых бойцов. Дружил Седов с двоюродным братом моего деда Михаилом Хандюковым, я не раз слышал об  этом, а позже прочитал и в книге «Георгий Седов» Николая Васильевича Пинегина.
       «Его атаманство признавалось всеми беспрекословно. Егорушка был смел, не отступал ни в драке, ни в игре в войну; на коньках за ним никто не мог угнаться. Но наступила пора, когда сам атаман стал сомневаться в своем праве на власть. Ребят около него становилось меньше и меньше. Многие, начав учиться в школе, которая недавно открылась на Кривой Косе, реже  приходили играть, а сидели в школе и по домам за книжкой. Атаман соседней ребячьей ватажки с Бакая завел моду отдавать  атаманские приказы на бумаге, а Егорушка этого сделать не мог: он не умел писать, а в школу его не пускали. Из неловкого  положения вышел, назначив Мишку Хандюкова атаманским писарем и кое-как научившись скреплять свои приказы какой-то закорючкой,  но чувствовал, что ребята-школьники скоро отойдут от него. В часы школьных занятий Егорушка одиноко сидел у морского берега. Он с завистью оборачивался в сторону школы, когда там начинался веселый ребячий галдеж во время перемен».
      Мой дядя Григорий Петрович Хандюков был среди тех косянских (так называли себя жители Кривой Косы) мальчишек, которые  восторженными взглядами встретили штабс-капитана Георгия Седова в июне 1910 года на хуторской пристани. Они провожали  сошедшего с рейсового пароходика земляка до самой седовской хаты на Бакаях, не сводя с него зачарованных глаз. Кого-то  бегом отправили предупредить мать. Небольшой чемоданчик моряка по очереди передавался из рук в руки и его несли как великую  драгоценность. Дядя Гриша много раз вспоминал также показ Седовым «туманных картин» - диапозитивов, называвшихся в то время  диапозитами. На этот «сеанс» в пустом, перед приемкой зерна, амбаре купца Козлова, вблизи от козловского дома, собралось  едва ли не всё население хутора Кривая Коса.
       В годы ученичества про знаменитого земляка не раз приходилось слышать благодаря работе школьных краеведов под  руководством учителя географии Лидии Марковны Поляковой. Позже эта работа послужила основой создания народного музея  Г.Я. Седова в местном Доме Культуры. Со временем собранные экспонаты составили главную часть экспозиции самостоятельного  музея, построенного рядом с тем местом, где в бедной украинской мазанке появился на свет легендарный полярный исследователь.  Построенный методом народной стройки, музей был открыт летом 1990 года. Следующим летом это было бы, наверное, уже   невозможно: история великой единой страны оборвалась.
      На протяжении всей своей, более чем двухвековой истории поселок Седово всегда жил морским промыслом. Во все времена среди его обитателей ценились рыбачья сноровка и удаль, профессия рыбака всегда требовала немалого мужества. С детских  лет мне запомнились образы односельчан - «рыбацких капитанов» – так называли в поселке капитанов-бригадиров местного  рыбколхоза «Заветы Ильича», водивших на промысел рыболовецкие сейнеры. Мой дядя Алексей Георгиевич Ланин - немногословный, сдержанный в движениях, производивший впечатление скалы, выстоявшей под переменчивыми азовскими ветрами. Отец моей одноклассницы Василий Константинович Ветров – добродушный, общительный человек, суровый на вид Герой Социалистического  Труда Андрей Михайлович Бурлаченко, многие другие.
       Их всех объединяла, пожалуй, настоящая мужская сила, которую нельзя было не почувствовать. Не раз глядевшие в лицо опасности, они знали истинную цену жизни. Прекрасные профессионалы, эти люди, как правило, были несуетливы, основательны,  уверенны в правильности своих жизненных ценностей. Рыбколхоз, где они работали, славился далеко за пределами Донбасса, им  много доброго было сделано на родине Г.Я. Седова. Поселок, получивший имя прославленного земляка перед самой войной, постоянно строился и развивался: Дом Культуры, жилье, новая школа, музей и многое другое было построено строителями  рыбколхоза или с его участием.
     В 1968 году в нашей школе, буквально у самого моря, гостили посланцы школы №336 г. Ленинграда, расположенной на улице  Седова. Там уже в те годы был музей Арктики имени нашего земляка. Летом следующего года делегация из Седово посетила   школу в Невском районе Ленинграда с ответным визитом. Тогда я побывал в городе на Неве впервые.
      Героика каверинских «Двух капитанов» в детском восприятии легко и органично соединилась с образами людей, которые  окружали меня в жизни, с образом Георгия Яковлевича Седова. Поэтому я как-то даже и не удивился, что капитан Татаринов так  похож на моего знаменитого земляка.
      «С непостижимым чувством я рассказывал о нем! Как будто не он, а я был этот мальчик, родившийся в бедной рыбачьей семье  на берегу Азовского моря. Как будто не он, а я в юности ходил матросом на нефтеналивных судах между Батумом и  Новороссийском. Как будто не он, а я выдержал экзамен на "морского прапорщика" и потом служил в Гидрографическом управлении, с гордым равнодушием перенося высокомерное непризнание офицерства»,- так говорит в романе Саня Григорьев о  капитане Татаринове.
      Имя талантливого моряка, видного гидрографа Георгия Седова долгие годы олицетворяло собой высокий профессионализм, стойкость и мужество человека в единоборстве с суровой полярной природой, патриотизм и самопожертвование ради процветания  свой Отчизны. Седов, неграмотный до 14 лет, сам круто изменил собственную судьбу. Окончив церковно-приходскую школу, он  тайно ушел из родительского дома, чтобы через 7 лет вернуться сюда дипломированным мореходом, прапорщиком Русского  императорского флота, побывавшим в Греции, Италии, Египте, Турции, не говоря уже о портах своей страны. Еще через два  месяца Георгий Седов сдал экстерном экзамен за курс Морского корпуса и был произведен в чин поручика по Адмиралтейству.
      Из маленького азовского хутора судьба привела его в столицу империи – Санкт-Петербург.  Вскоре в качестве заместителя начальника экспедиции Седов участвовал в гидрографических работах в Арктике, потом в годы  Русско-Японской войны служил на Дальнем востоке, там был произведен в штабс-капитаны, награжден орденом Святого Станислава  III степени. На Дальнем Востоке Г.Я. Седов опубликовал в местной печати целый ряд статей о проблемах развития этого края.  Потом он выступал в печати регулярно. Это принесло ему известность, но и добавило проблем.
       Вернувшись в Петербург, Георгий Яковлевич летом 1908 года отправился в экспедицию на Каспий, за эту работу он был  награжден орденом Святой Анны III степени. А еще через год Седов в качестве начальника проводит свою сенсационную  экспедицию в низовья Колымы. По ее завершению Георгий Яковлевич делает блестящий доклад на заседании ученого совета Российского географического общества, в члены которого он был единогласно принят. На заседании присутствовал флаг-капитан  государя К.Д. Нилов, доложивший самодержцу о перспективном молодом исследователе. В результате Седов был приглашен на  получасовой доклад царю в Царское Село. Это было признание на самом высоком государственном уровне.
      Примерно в это время Г.Я. Седов стал почетным членом Российского астрономического общества за оригинальный метод  определения географических координат, предложенный им. 
      Лето 1910 года для полярника было очень насыщенным. В июне Георгий Яковлевич гостил в родительском доме, получил  благословение родителей, как положено перед свадьбой. Через месяц он обвенчался с Верой Май-Маевской в Адмиралтейском соборе Петербурга, и молодые тотчас отбыли в Архангельск. Там Георгий возглавил экспедицию на Новую Землю, в ходе которой делались промеры губы Крестовой, велась топографическая съемка берегов, съемка под поселок Ольгинский, с которого Россия начинала  системную колонизацию Новоземельских островов.
     Экспедиция была успешной, и Седову подали надежду на организацию в следующем году новой экспедиции в Арктику. Он  воодушевленно готовил расчеты, строил планы. Но начальство передумало, и летом 1911 года Седова опять отправили на Каспий.  Не всем нравилась широкая известность молодого исследователя, А.И. Вилькицкий не мог забыть, как ему пришлось сопровождать  на доклад царю своего подчиненного.
       На Каспийском море была рутинная работа, не требовавшая особых знаний и опыта, а Седов рвался в Арктику, к неизведанным тайнам Севера. Впрочем, в каспийской экспедиции Георгий Яковлевич был вместе с женой, и это сглаживало разочарование от работы, которой он вынужден был заниматься, мечтая об открытиях во славу Отчизны.
      Жену свою Георгий очень любил, он посвящал ей стихи и баллады, писал нежные письма из всех своих экспедиций. Их  отношения смело можно поставить в ряд самых трогательных романтических историй 20 века.
       В декабре 1911 года Седов пишет первый рапорт об организации экспедиции к Северному полюсу и встречает единодушную поддержку: морской министр, начальник Гидрографического управления, сам государь – император, ученые – все за! Увы, Седов  не вырос в том обществе, в котором оказался волею судеб, он менее всего политик, его нравственные критерии по-прежнему  соответствуют неписаным законам рыбацкой ватаги: сам погибай, а товарища выручай. Он беспримерно настойчив и отнюдь не меняет своих  убеждений. – Вы и сейчас рыбак, - сказала ему как-то, еще в пору ухаживаний, Вера Валериановна, она как никто другой  понимала своего избранника. Седов принципиально не мог бы за короткое время поменять свои взгляды. Его высокопоставленные  коллеги смогли.
      Удар последовал неожиданно: комиссия морского министерства отвергла план, предложенный Седовым. Привыкший к бережливости, Георгий Яковлевич старался как можно меньше обременить родину расходами, но его бережливые расчеты выглядели неубедительно.  Никто не помог, не посоветовал, не подставил плечо. Наоборот, постарались уязвить, – соблюдая светский этикет, унизить,–  благодушно улыбаясь. Позже оказалось, что упрек в незнании выводов капитана Каньи об отсутствии земель севернее острова  Рудольфа можно было адресовать не только Седову, но и начальнику другой экспедиции 1912 года - Георгию Брусилову – другому  прототипу капитана Татаринова, а значит и самому генералу Жданко, его покровителю, возглавившему российскую гидрографию  после А.И. Вилькицкого. Но все они не были сыновьями азовского рыбака, поэтому имели право на ошибку и снисхождение. Офицер  «черной кости» его не имел.
       Еще на Дальнем Востоке Седов предлагал ценой собственной жизни организовать атаку на японские корабли с помощью  брандеров, но война закончилась раньше, чем осуществилось это нападение. Прошло всего несколько лет и опять ему пришлось  делать эту жестокую ставку – ставить на кон собственную жизнь.
       Прямолинейный, бесхитростный и честный Седов доверился дельцам, провозглашавшим громкие национальные лозунги. Издатель газеты «Новое время» М.А. Суворин предложил организовать сбор пожертвований для экспедиции и Георгий Яковлевич ухватился за эту идею. С этого момента началась трагическая история его последней экспедиции. Сначала средства поступали, но позже  журналист того же «Нового времени» Меньшиков опубликовал фельетон, где ёрничал, что полюс можно открыть только один раз, а  Пири якобы уже был на полюсе. Это был серьезный удар.
       В «открытии» полюса Пири и тогда сомневались, а теперь об этих сомнениях все серьезные ученые говорят утвердительно.  Меньшиков, конечно, умолчал о том, что Морское министерство, оседлав «патриотическую» идею, запрашивало на экспедицию к  полюсу в десятки раз больше, чем скромный Седов. Но командовать, если бы средства выделили, должен был, конечно же, кто-то  «посолиднее».
       Выступил с сомнениями по поводу подготовки экспедиции и «опытный полярник» В. А. Русанов, тайком готовивший арктическое  плавание в том же 1912 году. Третий из прототипов капитана Татаринова не знал тогда, что все написанное в газете  напрямую коснется его самого, организовавшего весьма неоднозначную и совершенно неожиданную экспедицию, закончившуюся гибелью всех участников. Эта статья Русанова ощутимо повредила сбору средств. По словам К.П. Гемп, Седов оправдывал  В. А. Русанова, говоря, что он может иметь такое мнение.
       После объявления об организации подписки остановиться Седов уже не мог. Мало того, он был вынужден делать  «широковещательные заявления» вроде статьи в «Синем журнале» - «Как я открою Северный полюс», выступать с лекциями, писать  письма толстосумам, организовывать благотворительные акции, чтобы обеспечить приток пожертвований.
       План экспедиции поддерживали видные ученые. В марте 1912 года известный гидрограф генерал А.И. Варнек писал: «Одно имя  Г. Я. Седова, которого я давно знаю как выносливого и энергичного исследователя, дает право надеяться, что его предприятие,  дорогое для русского национального чувства, увенчается успехом… Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения  трудного и ответственного дела, сопряженного иногда с немалой опасностью среди полярных льдов, мой выбор падал на него, и он  исполнял эти поручения с полной энергией, необходимой осторожностью и знанием дела».
       Видный полярник, профессор Александр Бунге, член комиссии Морского министерства, провалившей седовский план, позже выступил в печати с поддержкой проекта экспедиции. Теперь он писал: «Некоторое время назад, когда я прочитал заметку об экспедиции лейтенанта Седова к Северному полюсу, я отнесся к этой экспедиции отрицательно. Но после того, как я увидел лейтенанта Седова и говорил с ним лично, я пришел к совершенно обратным заключениям. Я увидел в лейтенанте Седове человека, вполне подготовленного к подобного рода экспедициям и практически и теоретически знающего полярные страны… Экспедиция разработана вполне правильно как по основным положениям, так и по осторожной предусмотрительности расчетов».
       Известный географ Семенов-Тяншанский, вице-президент Императорского географического общества, с большим сочувствием  отзывался о проекте экспедиции. «Чтобы России и русскому человеку, – говорит он, – выпала честь открытия Северного полюса,–  к этой мысли нельзя отнестись равнодушно… И кто же, как не Россия, должен исследовать полярные страны Севера? Взгляните на  карту, и увидите, что три четверти Северного полярного круга примыкают к нашей стране. Половина пространства нашего  государства находится под постоянным влиянием полярного климата».
       Среди жертвователей на экспедицию был известный исследователь Арктики Фритьоф Нансен, который высоко оценил результаты  работ  экспедиции на Новой Земле.
      Но каких усилий стоило « Святому мученику Фоке» выйти из Архангельского порта! Владелец судна Дикин всячески препятствовал  экспедиции, надеясь получить неустойку, сорвав выход судна в море в оговоренный срок. В газетах, наряду с хвалебными  материалами, появлялись статьи о плохом состоянии судна, по требованиям Дикина под разными предлогами судно не выпускали  из порта, накануне отплытия Дикин вообще отказался идти в рейс, снял команду. Наконец, выяснилось, что судно не раз заложено.
      Все эти проблемы, которые заранее предусмотреть было невозможно, пришлось преодолевать Седову. Стоит ли говорить, что у него  не было времени проверить бочки с солониной, а тем более заменить их. Но что касается научной подготовки экспедиции, то   нельзя не отметить, что она была на хорошем уровне: были все необходимые инструменты и квалифицированные научные кадры. Будущие академик Визе, профессор геологии Павлов, видный художник и ученый Пинегин работали под руководством Седова.
      И по сей день приходится читать о том, что «Фока» был старым и дряхлым судном, поскольку плавал до экспедиции более  40 лет. В этой связи можно напомнить, что барк «Седов» - крупнейшее парусное судно мира традиционной постройки, плавает уже  более 90 лет, причем совершает кругосветные круизы. Впрочем, «Фока» с честью подтвердил свою репутацию делом и, если бы не  равнодушие людей, мог бы, наверное, оставаться на плаву и по сей день.
       Испокон веков на родине Седова помогали слабым и нуждающимся. Испокон веков существовал обычай в рыбацких бригадах  посылать рыбину-другую престарелым рыбакам, одиноким вдовам, остро нуждающимся людям.   Зная рыбацкие обычаи не понаслышке, можно вполне понять Георгия Яковлевича, которому не пришло в голову сомневаться, что  после первой зимовки придет пароход с углем и припасами, о чем заранее была договоренность. Об этом писали и беспокоились  многие: архангельский губернатор, морской министр, общественность. Но Михаил Суворин новый вексель не подписал, никто ничего не сделал, а «Седовский комитет» просил денег у правительства на собственные нужды. Зато потом правительство потратило уйму  государственных денег на поиски: плавали пароходы, впервые в истории над арктическими льдами летали самолеты. Никого не
нашли. Израненный «Фока» вернулся в Архангельск сам. Между делом, капитан Ислямов установил на архипелаге Земля Франца  Иосифа по своей инициативе российский триколор. Наряду с флагом седовской экспедиции, положенным в могилу верного рыцаря  Арктики, он стал поводом для Советской России объявить свой суверенитет на самую северную территорию. Это один из  полновесных результатов экспедиции Г.Я. Седова. Так что уважать его подвиг у советской власти были все основания и вряд ли можно говорить о каком-то возвеличивании его личности в советское время, что бездоказательно пыжатся доказать отдельные   «настоящие демократы».
       Еще в 1916 году получил своё название ледокольный пароход «Г. Седов», совершивший свой знаменитый 812-дневный полярный  дрейф в предвоенные годы. Это был подвиг, который восхитил мир. Естественно, под влиянием славной победы в Арктике, появились улицы имени известного полярника, были написаны книги. Но это были произведения на строгой документальной основе.  Особое место занимают книги участника экспедиции Н.В. Пинегина, «советского» биографа Седова Семена Нагорного, который не  ограничивался только последней экспедицией, делал ссылки на архивные документы и другие источники.
       Крушение советской системы породило массу «разоблачателей» всех ее атрибутов, в основном из числа тех, кто еще недавно  так же безудержно восхвалял «ум честь и совесть нашей эпохи». Не забыли эти активисты и Георгия Седова, поспешно признав в  нем «советского кумира». Самое характерное для этой публики – совершенная бездоказательность, пустые словеса, не  подкрепленные работой с первоисточниками. Чтобы придать какой-то вес своим выводам, они козыряют почетными званиями и  цитируют друг друга, тиражируя ошибки и неточности не только обстоятельств экспедиций и биографии Г.Я. Седова, но порой  демонстрируя и незнание географической карты.
       Начал эту «работу» писатель З. Каневский, который в самом начале карьеры географа попал в ураган на Новой Земле и потерял руки. Подобно Н. Островскому, Каневский стал писателем, поставил за правило разоблачать тех, кто посылал людей на рискованные задания. Подходящим объектом ему показался Георгий Седов. Статья в журнале «Природа» появилась в разгар горбачевской  перестройки и называлась претенциозно «Не сотвори себе кумира». Тогда это было ново, необычно и на отсутствие аргументов  внимания не обращали. Как оказалось, на борьбе с «кумирами» можно неплохо заработать.
      Отставной военный В.Д. Доценко поставил дело на поток, обильно размножив несколькими изданиями свою книжку «Мифы и легенды Российского флота», где льет помои не только на Георгия Седова. Он пишет, например, о Нахимове, что тот был человеком «без  всяческих талантов», что «не обладал даром флотоводца», о том, что он был одет «в довольно неопрятный сюртук и штаны». Он  подвергает сомнению подвиг экипажа крейсера «Варяг», унижает подводника, именем которого назван Музей подводных сил - Героя  Советского Союза Александра Маринеско. Зачем нужна ему эта «геростратова» работа? Одна из книг Доценко, по-видимому, дает  ключ к разгадке. Речь идет об издании «Знаменитые люди Санкт-Петербурга». По размеру она напоминает том Большой Советской  Энциклопедии. Соавторами В.Д. Доценко являются В.М. Йолтуховский и В.Н. Щербаков. Авторы книги без ложной скромности  включили самих себя в число знаменитых людей Санкт-Петербурга за всю его 300-летнюю историю! О Доценко в книге написано  раза в три больше, чем о Достоевском!
        В статье о Седове, несмотря на горячую благодарность известному географу Л.Г. Колотило, "предоставившему архивные  документы по экспедиции Г.Я. Седова", нет ничего оригинального, сообщаются недостоверные сведения, делается совершенно  неуместный вывод об организаторских способностях Г.Я. Седова. Кстати, известный российский гидрограф Федор Кириллович  Дриженко, о котором Л.Г. Колотило в своё время написал книжку, был о Седове совершенно другого мнения.
      Заботой маститого географа Л.Г. Колотило недостоверные сведения о Г.Я. Седове попали и в статью на Википедии. В частности,  фраза «Своей женитьбой, как считал Седов, он максимально приблизился к «высшему свету». Откуда известно Колотило, о чем  думал Седов и что он считал? Географ ссылается на «видного авторитета» Каневского. И всё. А Каневский, утверждая все это  для обоснования своего прозрения, что в «советское время деятельности Седова уделялось особое внимание благодаря подходящему  для коммунистической пропаганды происхождению из беднейшего социального слоя» не приводит вообще никаких доводов. Как  говорится, именем революции. «А вместо статуй будут урны революции культурной»,- провидчески пел когда-то Владимир Высоцкий.
      Усилиями Колотило и его единомышленников статья на Википедии приобрела явно тенденциозный характер: Седов-де «исполнял  обязанности» заместителя начальника и начальника экспедиций, а не был в этих должностях. В статье, по каким-то внутренним  правилам признанной хорошей, масса неточностей, но вопреки декларации ресурса «правь смело» исправить ничего невозможно:  немедленно объявляется «война правок» и «священная корова» остается на месте.
       Апофеозом «раскумиривания» Г.Я. Седова стала скандальная статья заведующего музеем истории Арктического Морского   Института им. В. И. Воронина Г.П. Попова, с которой он выступил в газете «Архангельск» в конце 2010 года. Это буквально  вершина борьбы с отечественными кумирами, неповторимая в своем роде. Можно сказать, мировой рекорд неэтичности,  легковесности и невежества. Стоит ли удивляться: самый «вкусный» эпизод этой «сенсации века» тут же поместили в  Википедию и только под давлением других пользователей ресурса её позже назвали «альтернативной версией». «Разоблачители»  верны себе: полностью статью Попова никто не прочитал, обоснованием не озаботился.
      А если бы прочитали, то увидели бы не только «главную сенсацию», что тело Седова, якобы, скормили собакам, чего в   принципе не может быть, если мало-мальски изучить общедоступные документы экспедиции. В «матерьяле» Попова легко обнаружить  гораздо более крутые «сенсации» и столь же крутые «аргументы».
       «В одной из книг по освоению Арктики мне встретилось сообщение, что зимовщикам полярной станции бухты Тихой удалось  обнаружить место захоронения Г. Я. Седова»,- сообщает Г.П. Попов. «В одной из книг» - звучит вполне убедительно, чтобы  поместить это мнение в Википедию. На самом же деле предметы, имеющие отношение к могиле Седова обнаружены зимовщиками на  острове Рудольфа: древко флага, топорик, обрывки меховой одежды и флага, они хранятся в Музее Арктики и Антарктики в  Санкт-Петербурге. Упоминание об этом немедленно из статьи убрали, по-видимому, чтобы не мешать восприятию «альтернативной  версии». Попов пишет, что в 20-е годы его прозрения относительно могилы Седова, вроде бы, подтвердились. Но следы могилы  были найдены только в 30-е годы. Чем не новая «сенсация»?!
      Есть «открытия» еще более впечатляющие. Помимо людоедской версии, архангелогородка К.П. Гемп якобы сообщила Попову  абсолютно новый взгляд на место второй зимовки экспедиции Седова. Она сообщила  "любителю истории", что шхуна «Святой  мученик Фока» стояла у … острова Рудольфа и именно туда, вроде бы, моряки везли тело Седова. Откуда – Попов умалчивает, возможно, что «одну книжку про Арктику» он пока еще не дочитал.
        Странно, что эту поистине революционную версию на Википедии не публикуют. А зря, она действительно могла бы поразить новизной: наивные исследователи банально и «по-советски» полагают, что «Фока» стоял в бухте Тихой, а тут им «открывают  глаза» на новую «демократическую» правду. Просто и со вкусом.
       Уж таковы нынче «разоблачители» Седова и других достойных людей: поборники новой «демократической идеи», не знающие не только фактических подробностей того, о чем они пишут, но порой даже общеизвестной карты. Приходится признать, что  досточтимый Г.П. Попов просто-напросто не представляет себе, где находятся остров Рудольфа и бухта Тихая, но он настолько  уверен в своих представлениях, что не посчитал нужным что-либо уточнять.
       В деле об экспедиции Седова в архангельском архиве нет отметок о работе с ними Попова и других борцов с кумирами. Это не удивительно, как неудивительно и то, что с этими материалами знакомились создатели правдивых произведений о Г.Я. Седове, среди которых есть жители Архангельска П.Л. Фефилов и Е.С. Коковин, посланцы родины Г.Я. Седова Н.Д. Горлакова  и Д.В. Матвейчук.
       Кстати, среди изучавших документы дела зарегистрирован некто Коноплев В.С.. Он знакомился с материалами дела 1 августа  1991 года, возможно, что это потомок матроса Платона Коноплева – плотника «Святого Фоки».
        В.С. Высоцкому принадлежат замечательные строки:

       Роман Вениамина Каверина «Два капитана» как раз из разряда таких книг. Встретив написанное критиками Г.Я. Седова впервые, я не смог пройти мимо, это было бы предательством тех принципов благородства, которые концентрированно вместила в себя эта замечательная книга. Тогда и началось подробное изучение литературы, архивных материалов, старых публикаций,  завязалась переписка, восстановились связи со школой №336 г. Санкт-Петербурга. Постепенно собирались материалы, фотографии.
      Подобно Сане Григорьеву, мне хотелось узнать истину, донести ее до всех, кому дорога правдивая история своей страны, не  извращенная ни старыми, ни новыми «большевиками». Так пришла идея создать сайт, который существует уже несколько лет.
       На сайте публикуются критические статьи в ответ современным «Ромашовым» и «Николаям Антоновичам», иногда они присылают гневные письма, полные агрессии и оскорблений, но никогда там нет аргументов и фактов. Производят впечатление званиями и  заслугами, полярным стажем и знакомством с известными людьми, но никогда знакомством с документами.
       Благодаря сайту я познакомился с интересными людьми, в том числе и на своей родине, в поселке Седово, где с сыновьями мы регулярно бываем. Взаимодействие с созданной там общественной организацией «Инициативный Союз «Возрождение»» оказалось очень полезным: проведены седовские чтения, установлен памятный знак Г.Я. Седову на въезде в посёлок, Денис и Наталья Матвейчук  совершили поездку по маршруту Седово-Москва-Архангельск-Санкт-Петербург. Материалы этой поездки постепенно публикуются на  сайте: это архивные материалы, статьи из газет 1912 года.
        Многие материалы с сайта «Моё Седово» разошлись по Интернет-ресурсам, они востребованы, сайт активно посещается. Личность Г.Я. Седова по-прежнему интересна нашим современникам независимо от потуг творцов новых и новых «людоедских» версий.
       Почему и через сто лет после отплытия экспедиции Г.Я. Седова сохраняется интерес и к самой экспедиции, и к личности ее  начальника, когда к полюсу уже давно ходят туристы, в то время как не вызывают особого интереса многие важные персоны того   периода? Думаю, ответ ясен. Георгий Седов интересен нашим современникам, как личность, как простой, земной человек.  Интересна ситуация в которой оказался он и может оказаться каждый из нас, когда на карту поставлена честь страны. Седов не  юлил, не искал лазеек, не жертвовал людьми, он выполнил свой долг до конца. Он все-таки показал миру, каков может быть  русский человек, русский офицер. То есть своей цели, своего "полюса" он все-таки достиг! Пример Седова служит жизненным  ориентиром молодым людям, стремящимся добиться чего-то в жизни собственным трудом и талантом, преодолев все трудности на  этом пути, не боясь все начать сначала без страха и отчаяния.
     На нашем сайте есть также материалы о двух других полярных экспедициях 1912 года под руководством Г.Л. Брусилова и В.А. Русанова, которые тоже интересны посетителям.
       А это значит, что живет и в нашем времени полярный капитан Иван Львович Татаринов, созданный талантом писателя Вениамина  Каверина. В Пскове, на родине писателя В. Каверина,  есть единственный в своем роде памятник героям романа «Два капитана». Говорят, что Иван Татаринов на нем похож на О.Ю. Шмидта. Ну, что же, все полярные путешественники и исследователи, наверное, в чем-то похожи друг на друга.
      2012 год – это год столетия с начала трех русских полярных экспедиций 1912 года. Говоря «русских», мы, естественно,  не имеем в виду национальность, мы говорим языком того времени  о стране, вмещавшей многие ныне самостоятельные государства, которые вправе  гордиться славными делами своих сыновей. Нет сомнений, что в дни юбилейных мероприятий цветы появятся и у памятника в  Пскове. И хочется надеяться, что в этот год наши библиотеки, особенно школьные, пополнятся нужными книгами, о которых пел В.С. Высоцкий. Среди них обязательно должен быть и роман «Два капитана».   Владимир Лях, член СП России, автор сайта «Моё Седово»

 

1. Капитан-бригадир А.Г. Ланин. пос. Седово, 1970-е годы; 2. Капитан-бригадир Василий Константинович Ветров, пос. Седово, 1980-е годы

Статьи о Г. Я. Седове    Статьи об исследовании Арктики