Портрет Г.Я. Седова

Передняя обложка брошюры М. Альтера

М.С. Альтер

Мемориальная доска в г. Донецке

Форзац

Изображение на обороте обложки, посвященное юбилею Донецкой области

МИХАИЛ АЛЬТЕР     ШАГИ К МЕЧТЕ   страница 1

очерк о нашем земляке - первопроходце Арктики  Г.Я. Седове в честь 130-летия со дня рождения

Семь футов под килем тебе, Герой! Роза ветров - не угроза, - она для Героя цветок. Торосы - трасса, небо - отражение и часть пути того, чья жизнь подобна песне; того, чья песнь - солнечный свет постижения мечты.  Ирина Андрейченко

    15 февраля 1914 года (2 февраля по старому стилю) с борта судна «Святой Фока», зимовавшего на земле Франца-Иосифа, в бухте Тихая, стартовала на собачьих упряжках первая русская экспедиция к Северному полюсу. Экспедиция под руководством нашего земляка — легендарного исследователя Арктики, старшего лейтенанта Георгия Седова, спустя 18 дней закончившаяся для него трагически. Суровые испытания двух тяжелых зимовок при острой нехватке топлива и продовольствия подорвали здоровье Седова, а развившаяся цинга    доконала его. Он умер в холодной палатке на льду, на руках преданных товарищей — мужественных матросов Григория Линника и   Александра Пустошного. Они похоронили Седова на мысе Аук острова Рудольфа — самого северного в архипелаге. И, хотя тогда не удалось водрузить флаг на полюсе, но собранный экспедицией научный материал расширил познания об Арктике и позволил  стереть ряд белых  пятен на карте...

1. Начало морских дорог

 Тяжелые воды накатывают на берег и, пробежав с десяток метров по выутюженному прибоем ракушечнику, достигают бетонной стены. И тогда тысячи брызг вздымаются вверх, чтобы потом упасть дождем на песок. Но я не замечаю ни волн, ни соленых брызг, ни стылого ветра, свистящего в металлических поручнях крутой лестницы вахтенной башни спасательной станции. Отсюда виден весь берег Кривой косы до лимана и дальше, до горизонта. Забыв обо всем другом, хочу представить, как по этому  берегу ушел из родного селения, из отчей хаты рыбацкий хлопец Георгий Седов. Ушел, чтобы найти дорогу к своей мечте.
      Родился он 1877 году. Весна уже вошла в полную силу: море после мартовских штормов стало тихим и ласковым, тополя выбросили сережки, а жердельки на подворьях обсыпало рясное белоцветье. - Быть маленькому счастливым, — говорили соседки матери. — Верная примета, если весенний.
      Но мать знала свое. Примета — это хорошо, а ребятишек нужно кормить, обувать и одевать. У моря это легче, чем, скажем, на той же Полтавщине, откуда родом был муж. Легче для тех, кто без устали трудился в море. А ее Яков нередко запивал, и тогда в  хату приходила нужда.
        Потом Георгий будет не раз вспоминать свое детство — то сытое и доброе, то полное нищенства и горьких обид. И, может быть, мы так и не узнали бы правду о том, как жилось детям в семье Седовых, если бы не сам Георгий Яковлевич, взявшийся уже в зрелом возрасте за перо, чтобы оставить своим потомкам письменные свидетельства того, как он рос и выбивался в люди. Архивы и время сохранили автобиографию Г. Я. Седова. Вот что он писал о своем детстве:
      «Отец своими трудами построил себе хату и приобрел лошадь с дрогами. Но когда находил на него запой, он прекращал всякую работу и пропивался дотла... Проходил запой, отец раскаивался, брался дружно за работу и наверстывал то, что терял.
      До четырнадцати лет я не знал грамоты. Состоял большей частью при отце, промышлял вместе с ним рыбу или уходил на поденщину в поле. Отец нас вскоре бросил и скрылся без вести на три года... Мы сели на голодовку. Миша зарабатывал пустяки, а я и Вася  еще не могли на стороне работать. Таким образом мать наша, несмотря на слабость своего здоровья, вынуждена была ходить на  поденщину. Приходилось нам, малышам, помогать матери всеми правдами и неправдами. Топлива мы никогда не покупали, днем собирали сухой навоз».
      Верно говорит мудрость народная, что беда не ходит в одиночку. В семье, брошенной отцом, случилось еще горе: от воспаления легких умирает Вася, который был на год старше Егорки. В найме пребывал Миша. За харчи мать отдает батрачить к зажиточному  казаку и Георгия. С малышами остается бедовать сама — только и надежда на поденщину. Так Георгий стал пастухом. На его  попечении были быки, которых летом он пас в степи. Наведается хозяин, привезет харчишек и, убедившись, что у Георгия порядок, отбудет в станицу.
     Позже, когда пастушонок окреп, хозяин дал работу тяжелее. Веять зерно, возить всякие грузы, кормить скот. Мальчишка  трудился  наравне со взрослыми батраками, а получал только харчи да обноски из одежонки. И тогда пробуждалась у Георгия обида на несправедливости житейские и еще мечта. Но о мечте потом, а пока еще несколько строк из его автобиографии: «После трехлетнего скитания вернулся домой отец, вид его был убогий до нищенства. Мы были ему сильно рады... Помирившись с семьей,  отец снова взялся за дело и поправил нашу совсем бедную жизнь... Меня отдали даже в народную школу с оплатой полтора рубля в месяц. Мне было  четырнадцать лет. Я, таким образом, очутился на школьной скамье. Месяц-другой усердной ревностной работы и я догнал моих товарищей и даже занял между ними первенство. Трехклассную церковноприходскую школу окончил я за два года,  получил на экзамене свидетельство и похвальный лист».
       По свидетельству В. В. Седовой, Георгий в школьные годы «... был первым учеником и даже неофициальным помощником учителя. В школе ввели строй военной гимнастики и Георгия назначили старшим, в знак чего он носил кокарду на фуражке и красный бархатный кушак...».
       Отец счел, что сын уже достаточно образован и его можно пристроить всерьез к делу. Георгий опять стал батрачить. На этот раз у другого местного богача Афончикова «за жалованье 50 рублей в год» — в месяц 4 рубля с малыми копейками.
     «Меня гоняли с раннего утра до поздней ночи, — пишет Седов в своей биографии. — Надо было угождать всей дворне. Управляющий был дурной человек. Однажды утром вследствие большой усталости я проспал полчаса лишнего времени, он прибежал ко  мне в помещение и ударил два раза плетью. Далее я не мог терпеть варварской жизни, бросил все и ушел домой. Не прошло и  месяца, как меня взяли приказчиком в магазин Фролова тут же, на Кривой косе. Прослужил я год, а на следующий мне прибавляют  жалованье, родители мои в восторге. Но не тут-то было. Кое-что новое зародилось у меня в голове. Хочу учиться, учиться, учиться...»
      То «кое-что новое», о чем пишет в биографии Г. Я. Седов, была мечта о капитанстве и дальних морях. Но это была уже не та неуемная в полете мальчишеской фантазии мечта, а четкая и конкретная программа действий.«Как-то пришла шхуна с солью (на Кривую косу — там был причал, к которому швартовались рыбачьи промысловые суда: сейнеры и шхуны. — М. А.). (1) На ней был капитаном совсем еще молодой человек, — пишет Г. Я. Седов. — Я подробно расспросил, как можно выучиться на капитана. Он мне любезно объяснил, что для этого существуют мореходные классы, есть они в Таганроге и Ростове-на-Дону... Тогда я в душе решил твердо поступить в мореходные классы, тем более, что не мог равнодушно смотреть на бегающие под парусами суда».
   Родители  воспротивились просьбе Георгия отпустить его на учебу. И, видя, что сына не отговорить, решились на крайние меры. «Не жди нашего благословения, — заявил отец. — И документы не дам. Будет, как я сказал».
    Спорить с отцом было бесполезно. И потому Георгий счел самым благоразумным не конфликтовать с ним, а действовать по-своему. Тайно от всех он начал готовиться к тому, чтобы уйти из дому. Скопил немного денег. Отыскал в сундуке метрическое свидетельство, похвальный лист об окончании церковноприходского училища и спрятал их в своем тайнике. Как только представился случай, он взял расчет в лавке, сложил в котомку косоворотку и пару исподнего белья, — больше никаких вещей у него не было. Спрятал это в том же тайнике. И тогда решился на первый свой шаг к мечте.

Макет хаты Седовых в музее пос. Седово

Страница 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7  примечания                         Статьи о Г.Я. Седове