Б.А.
Лыкошин
Георгий
Седов
стр.3
МОРЯК,
ОФИЦЕР, ГИДРОГРАФ
Г. Я. Седов оказался в распоряжении капитана второго
ранга А. И. Варнека, который занимался организацией
экспедиций в Северный Ледовитый океан. Любопытно, что
некоторые сотрудники этого ведомства под большим
секретом рассказывали друг другу о причине образования
ведомства: мол, норвежцы виноваты. Дело в том, что с
норвежской стороны в те годы действительно угрожала
опасность захвата огромных Новоземельских островов,
открытых русскими еще в древнейшие времена. Поэтому-то
царские чиновники и всполошились.
По настоянию Министерства иностранных
дел гидрографическое управление в 1901 году стало
готовиться к обстоятельному исследованию Новой
Земли и Карского моря, в частности, организовало
гидрографическую экспедицию на судне «Пахтусов». Ей
вменялось в обязанность также и задерживать в
территориальных водах иностранные суда. В эту экспедицию
был назначен и поручик по адмиралтейству Г. Я. Седов.
С началом навигации 1902 года «Пахтусов»
вышел в устье реки Кары для проведения гидрографических
работ: ставились мореходные знаки. Во время экспедиции
многие члены экипажа проявили исключительную выдержку,
мужество, отвагу. Так, начальник экспедиции писал о
Седове, что тот смел до безумия, а сам поручик только
посмеивался, вспоминая различного рода передряги, в
которые ему то и дело доводилось попадать...
От устья Кары «Пахтусов» направился к
Новоземельским островам, где гидрографы, начиная с
Карских Ворот и следуя дальше вдоль побережья, промеряли
глубины, искали удобные фарватеры, якорные стоянки.
Суровая и величественная природа Севера зачаровала
Седова. Он решил, что здесь на Севере, его место
активной деятельности. Уже тогда у него созрела мечта о
походе к Северному полюсу. Весной 1903 года Седова
назначили помощником начальника экспедиции. Забот у него
прибавилось, а он лишь радовался, говорил
сослуживцам: «Пригодится!»
Первую половину лета судно курсировало у
побережья поблизости от Мурманска, где проводились
обычные работы по картографированию берегов. Когда «Пахтусов»
зашел в Архангельск, там, у причала, стоял американский
корабль: его готовили в экспедицию к Северному полюсу,
им командовал капитан Фиала. (Экспедиция финансировалась
американским миллионером Циглером). Седову представилась
возможность побывать на этом корабле, поговорить с
капитаном. Фиала показал ему корабельное оборудование,
снаряжение; в разговоре небрежно сказал, что снаряжение
экспедиции обошлось Циглеру в полмиллиона долларов, но
миллионер не поскупился ради покорения полюса
американцами. Г. Я. Седова тогда сильно взволновало то,
что иностранцы, а не русские имеют возможность первыми
пробиваться к Северному полюсу.
...Экспедиция на «Пахтусове» продолжала работы до октября
1903 года. Все это время Георгия Яковлевича не покидали
мысли об организации русской экспедиции к полюсу. Вскоре
он выехал в Петербург со своими планами изучения
Крайнего Севера. Однако эти планы пришлось
отложить, так как в январе 1904 года разразилась
русско-японская война. Седова направили командовать
небольшим миноносцем № 48 в Николаевск-на-Амуре. Узнав о
гибели русского флота у Цусимы, он стал усиленно
работать над тем, что могло содействовать
осуществлению атак японских кораблей самодвижущимися
минами. Ни один предложенный им проект не был одобрен и
поддержан царскими чиновниками.
Как и многие прогрессивные люди
страны, Георгий Яковлевич считал царизм повинным в
поражении России в войне с Японией, в том, что она
оказалась отсталой державой. И все-таки он в то время
разработал и активно пропагандировал идею использования
Северного морского пути, прежде всего для военного
флота. В конце 1906 и начале 1907 годов об этом за его
подписью появились статьи «Северный океанский путь» и
«Значение Северного океанского пути для России» во
Владивостокской газете «Уссурийская жизнь». В этих
статьях автор рассказывал об опыте экспедиций на «Пахтусове»
и в устье Енисея в 1905 году, доказывал возможность,
необходимость изучения, освоения второй половины
Северного морского пути - от Енисея до Берингова
пролива... «ради отечественного долга перед Родиной и
национальной гордости». По его мнению, сначала
требовалось организовать небольшую экспедицию из
двух отрядов, которые шли бы навстречу друг другу - от
устья Енисея и от Берингова пролива. Он при этом
убеждал, что «южный путь на восток для нашего флота
безнадежен и его приходится заменить северным».
В статьях говорилось и о том, что усиление
обороны Дальнего Востока «возможно посредством
использования этого пути, сооружения порта на Камчатке.
Среди русских моряков, - уверенно утверждал автор, -
есть немало таких, которые бросят все и охотно встанут
под почетный флаг полярных экспедиций, принесут свои
личные интересы в жертву великому делу своей Родины».
Вместе с тем в статье «Значение Северного океанского
пути для России» Г. Я. Седов с горечью отмечал:
«...правительство остается по-прежнему глухо и немо к
этому вопросу, а между тем всевозможные осложнения с
великими державами Востока не за горами и громко и
прозрачно звучат о новой для нас беде».
Впоследствии некоторые авторы
работ о Георгии Яковлевиче Седове писали о его
«фанатизме», проявленном позднее в первой русской
полюсной экспедиции. Нет, не слепой фанатизм, желание
добиться поставленной цели вопреки здравому смыслу, а
глубокая вера в острую необходимость для Родины изучения
и освоения Севера побуждали Георгия Яковлевича на
беспримерные подвиги! Он радостно приветствовал решение
Морского министерства в 1908 году о сооружении для
гидрографических экспедиций в Северный Ледовитый океан
двух ледокольных транспортов «Таймыр» и «Вайгач»,
которые, по его мнению, можно было бы использовать для
проведения военных судов. Это произошло позже, а в 1907
году Седов возвратился в Петербург, подал рапорт в
Главное гидрографическое управление с просьбой
предоставить ему прежнюю работу, и... почти год он ждал
назначения, лишь после назначения смог уехать на юг, на
Каспийское море, для проведения там гидрографических
работ.
ОТ КОЛЫМЫ
ДО КРЕСТОВОЙ ГУБЫ
В декабре 1908 года Седов возглавил экспедицию, перед
которой стояла задача - исследовать устье реки Колымы и
подходы к ней с моря. До отправления в путь оставалось
всего полтора месяца. Георгий Яковлевич развил кипучую
деятельность при подготовке к выезду. Он добился
обеспечения экспедиции всем необходимым. 16 марта 1909
года Седов со своим экипажем отправился в дальний путь -
до Иркутска - поездом, дальше - на санях. 4 апреля
того же года в своем дневнике он сделал первую запись:
«Написали письма домой и следуем дальше». (Именно в те
дни собачьи упряжки американца Роберта Пири
подходили к Северному полюсу). Позади остался Киренск. В
Якутске сделали остановку на кратковременный отдых.
Неожиданно стал таять снег. Начальник экспедиции оставил
груз на попечение своего помощника Василия Жукова, а сам
на оленях продолжил путь. Преодолев Верхоянский хребет,
Седов подошел к первому поселку, откуда на свежих оленях
в начале мая прибыл в Верхоянск.
Через несколько дней сюда, в
Верхоянск, прибыл с караваном лошадей и быков,
навьюченных поклажей, Василий Жуков. Теперь экспедиции
предстояло пройти 1375 верст по бездорожью. На стоянках
Георгий Яковлевич рассказывал местным жителям об
исследовании устья реки, чтобы потом из Владивостока
могли ходить на Колыму пароходы с мукой, крупой,
сахаром, маслом, другими продуктами... «И жили здесь
люди, - записал в дневнике Седов, - в такой
первобытности, в такой неисходной нужде, что, не видев,
вообразить невозможно...»
В первой декаде июля, едва Колыма освободилась
ото льда, два карбаса экспедиции двинулись к Северному
Ледовитому океану. На карте Колымы появлялись
уточненные очертания ее устья, заливов, контуры баров.
Члены экспедиции промеряли фарватер, устанавливали
створные знаки. В конце августа на приморском участке
они закончили работы. В течение последующего месяца им
удалось провести съемку берегов реки от ее дельты до
Нижнеколымска.
В конце декабря 1909 года Седов доложил
своему начальнику Вилькицкому о результатах экспедиции,
о выполнении сложного и трудного задания. Благодаря
проделанной работе в 1911 году представилась возможность
командам судов совершать рейсы из Владивостока на
Колыму.
Георгий Яковлевич неоднократно
выступал в гидрографическом управлении, географическом
обществе с обстоятельными докладами о проведенных
исследованиях на Колыме. 6 апреля 1910 года его избрали
действительным членом географического общества, он также
получил диплом действительного члена Русского
астрономического общества. Российская академия наук
выразила Седову благодарность за геологические и
палеонтологические коллекции, привезенные с Колымы.
Так сын азовского рыбака стал
известным человеком, ученым-исследователем, знакомством
с которым теперь гордились даже представители
«высшего» замкнутого дворянского петербургского
общества. Популярного исследователя наперебой зазывали
на различные вечера. На одном из таких вечеров Георгий
Яковлевич встретился со своей будущей женой - Верой
Валерьяновной Май-Маевской.
Круг его знакомств с научными
работниками, видными артистами столицы ширился.
Впоследствии при подготовке полюсной экспедиции
многие из них, прежде всего Шаляпин, Собинов, Нежданова,
окажут Георгию Яковлевичу материальную помощь в
осуществлении его похода. А в то время Главное
гидрографическое управление поручило ему возглавить
экспедицию на Новую Землю. Почти одновременно его
обязали подготовить доклад о результатах колымской
экспедиции «самому государю-императору». Последнее
обстоятельство, естественно, и помешало Седову полностью
сосредоточиться на решении главной задачи - обеспечения
выхода в Крестовую губу для детального изучения данного
района. Дело в том, что на Северном острове Новой Земли
в 1910 году создавался первый русский поселок и
требовались лоции для капитанов судов, которые стали бы
этот поселок обслуживать. Поэтому Седов после
получасовой и, как он убедился, бесполезной аудиенции у
царя с облегчением вздохнул: самодержец долго не
задержал его, не обременил никчемными поручениями.
Перед выходом в море Георгий
Яковлевич побывал в родном хуторе. После возвращения из
хутора в Петербург в июле 1910 года обвенчался с Верой
Валерьяновной в Исаакиевском соборе и вскоре отбыл в
Архангельск. Отсюда на пароходе «Ольга» («Великая
княгиня Ольга Константиновна») Седов направился в
Крестовую губу, где вместе с другими девятью членами
экспедиции сразу же приступил к выполнению задания.
В Крестовой губе он и встретился с
талантливым исследователем Арктики В. Русановым,
которому в 1910 году удалось со своей экспедицией на
судне «Дмитрий Солунский» обойти вокруг Северного
острова Новой Земли, Здесь же началась его дружба с
пассажиром «Ольги» - художником
Н. В. Пинегиным, направляющимся для работы на Новую
Землю. Это его,
Н. В. Пинегина, Седов потом первым пригласил
участвовать в экспедиции на Северный полюс.
Редкие свободные минуты Георгий Яковлевич и
Николай Васильевич проводили вместе, беседуя о
научных проблемах, о предстоящем походе на полюс. Тогда
же Седов рассказал
Пинегину о том, что он еще в 1907 году издал за
собственный счет брошюру «Право женщины на море»; в ней
подробно разъяснялась необходимость предоставления
женщинам равного права с мужчинами на получение морского
образования. Экземпляр данной брошюры с дарственной
надписью автора хранился у художника.
В сентябре экспедиция завершила все
порученные ей работы, и члены команды в ожидании
парохода перебрались в колонию. В дневнике Седов
записал: «30 сентября в губе появилось сало, а местами
она покрылась тонким слоем льда... Может появиться у
берегов полярный лед и отрезать путь пароходу, которого
мы ждем со дня на день. 1 октября я начал вооружать
карбасы, чтобы идти на них домой». К радости
полярников, на рейде показался заледенелый пароход
«Великая княгиня Ольга Константиновна». 4 октября
экспедиция покинула Крестовую губу. 7 октября она
возвратилась в Архангельск. Приехав в Петербург, Седов
сразу же доложил начальнику управления о результатах
проведенных исследований. В скором времени
между Архангельском и Крестовой губой началось
регулярное пароходное сообщение.
Лишь архангельский губернатор Сосновский
недоброжелательно относился к деятельности экспедиции Г.
Я. Седова. В октябре 1910 года он послал начальнику
Главного гидрографического управления Вилькицкому
следующего содержания донос: «В заключение не могу не
довести до Вашего сведения о более чем странном
поведении Седова по отношению ко мне 3 июля около 4
часов дня, причем я принял его насколько мог любезно и
пригласил на следующий день к себе... От приглашения
этого он отказался... Дня через два штабс-капитан
Седов участвовал по моему приглашению в заседании
участников новоземельской экспедиции, причем дал немало
полезных советов и указаний. (Имеется в виду выезд
участников для строительства поселка в Крестовой губе и
первых поселенцев поселка, в этой поездке принимал
участие и губернатор Сосновский. - Б. Л.). 7 июля,
накануне отъезда на Новую Землю, штабс-капитану Седову
была передана моя просьба заехать ко мне в течение дня.
Просьбы этой он ни в тот, ни в следующий день не
исполнил, якобы за недостатком времени, не помешавшим
ему, однако, сделать вечером того же дня (7-го числа)
сообщение в местном обществе изучения Русского Севера о
гидрографической экспедиции к устью реки Колымы...
Поведение штабс-капитана Седова тем более меня удивило,
что я привык встречать по отношению к себе самое
предупредительное, любезное отношение со стороны всех
приезжих и местных чинов Главного гидрографического
управления. Сообщая об изложенном на Ваше
благоусмотрение, покорнейше просил бы об одном - не
присылать больше, если возможно, названного офицера на
работы в Архангельскую губернию, пока я нахожусь
во главе ее управления» (Государственный архив
Архангельской области (сокращенно ГААО), ф. 1, оп.
8, д. 631, л. 103.
К сожалению, «прибрать к своим рукам»
мужественного, дерзающего мореплавателя стремился не
только губернатор Сосновский, но и другие царские
чиновники. Они всячески мешали ему в осуществлении его
смелых планов.
1.
Николай Васильевич Пинегин;
2. Рисунок и автограф
Н.В. Пинегина
Страница
1,
2,
3, 4,
5,
6,
7,
8 |
