ПОСЕЛОК СЕДОВО В ГОДЫ ВОЙНЫ  стр.1

В статье использованы материалы из книги "Поселок у моря", Краматорск, 2000г авторов Пригоровского Е.В., Венедиктова В.В., Попова А.А., Попова Д.А.

      В конце 30-х годов Кривая Коса процветала по сравнению с прежними временами . От огромного причала, как и в годы назад, отправляли из добротных амбаров «Заготзерно» пароходы, груженные пшеницей, в мариупольский порт, а оттуда - на элеватор. Курсировал по маршруту Ростов-Таганрог-Кривая Коса-Ейск- Мариуполь пассажирский пароход «Мариуполь».
        Вдоль берега шла главная улица, на ней располагалось несколько красивых промтоварных магазинов. Зажиточно жили рыбаки недавно созданного  рыбколхоза «Заветы Ильича».  Промысел вели и рыболовецкие бригады Гослова.  Работали два рыбообрабатывающих государственных цеха, производившие самые настоящие рыбные деликатесы, в том числе паюсную икру.
       Зимой на море заготавливали лед для охлаждения рыбы при посоле  в теплый период  Были построены три ледника. В теплое время года в рыбцехах большей частью  трудились женщины - рыбообработчицы. Очень хорошо ловился лещ (чебак). Его разделывали на пласт, солили и отправляли в Мариуполь на рыбоконсервный комбинат. Много засаливали, как говорили,"в корень" чехони, она была жирная, крупная, многие косяне ее больше любили, а тарань как первосортную вяленую рыбу вовсе не признавали. «В корень», то есть в очень крепком тузлуке, практически пересыпая солью и под гнетом, поздней осенью и ранней весной засаливали в рыбцехах чебака, судака, работали коптильные камеры. Засол "в корень" применялся при заготовке рыбы впрок, для продолжительного хранения, чтобы потом сбыть по выгодной цене.
        Перед войной ввели новые орудия лова — «акаямы». Говорят, их придумали японцы, поэтому они и получили такое название. Это обычные ставные тюльковые неводы-гиганты, которые использовались долгие годы и впоследствии  для промысла на тюльку и крупного частика, на тюльку они ставятся и сейчас.
      Появились первые "ласточки"  моторного флота — суда назывались болиндерами,  на них стояли двигатели, работавшие на нефти, нещадно дымившие.  Широкое распространение получил новый вид промысла крупного частика — так называемыми распорными неводами. Суть его состояла в том,  что огромный пригруженный невод врастяжку тянули два болиндера. Распорными неводами ловили очень много рыбы, нанося, впрочем,  немалый вред донной флоре, что потом скажется через годы. Сазаны  в те годы достигали веса 15-20 кг. Из них в госрыбцехах изготавливались балыки, которые по цене и качеству не уступали балыкам из осетрины.
      Как и в период НЭПа, работали бригады по добыче рыбы посудой (крючьями), которой отлавливались обычно крупные осетры,  белуга, севрюга, сом. Крепла  экономика поселка, бурлила  культурная жизнь. Построена была спасательная станция с красным уголком и биллиардным залом. Закончено строительство школы на базе помещичьего дома, куда должны были перейти ученики из бывшего его же дома поменьше. В «Заготзерно» был построен дополнительно большой склад для приема зерна, в 100 метрах от берега были сделаны  бетонированные площадки для временного хранения зерна прямо у причала, что облегчало погрузку его на суда. Работали  электростанции в «Заготзерно», Гослове. В бывшей церкви был открыт клуб, а в церковной сторожке также соорудили  электростанцию, от которой освещались и дома некоторых расторопных жителей. Планировалось сооружение памятника Г.Я. Седову, даже завезли камень.
       Однако приближение войны уже чувствовалось. Более десяти человек были призваны на финскую. Участники империалистической поговаривали о новой войне с немцами, хотя вслух свои мысли высказывали с опаской, чтобы не дошло «куда следует». Из магазинов исчезли обувь, мануфактура, особенно ощущалась нехватка ситца. Чтобы купить эти товары, очередь занимали с вечера и всю ночь дежурили. Давали по два метра в руки. Исчез керосин, трудно было купить спички,  стекло на одиннадцатилинейную керосиновую лампу, да и саму лампу. Урезали норму выдачи хлеба в магазинах, установлен был строжайший контроль за выловленной рыбой. 

   1.1938г Рыбаки. В центре Константин Георгиевич Ланин;   2. Из таких судов, в основном, состояла флотилия рыболовецкой артели "Заветы Ильича" в первые годы;  3. Кривая Коса, 1938г. Дом Поляковых; 4. Рыболовецкое звено №1, с. Стрелка, 1936г. Слева направо: Нардеков Дмитрий Аристархович, Павел Петрович Бутенко (звеньевой), Бутенко Ефим Петрович, Лысенко Михаил Андреевич; 5. Нековлев Федор Михайлович и ветеринар Багдасар. Рыбколхоз "Заветы Ильича", 1935г;  6. Балхачи (1933г) Конев Дмитрий Ильич, Рудов Гавриил, Нотченко Георгий Алексеевич и другие; 7.Посредине Хандюков Федор Петрович, слева рядом Петр Косенко, справа  Помазан Иван Трифонович, слева внизу Бовт Дмитрий Иванович, справа внизу  Омельченко Николай Степанович. С войны вернулись только двое - Бовт и Омельченко. Фото 1940 года

          Рыбаки прятали чебаков за пазухой, оставляли улов на ночь в море на так называемых куканах, а ведь за одного чебака, даже пойманного своими руками, можно было получить солидный тюремный срок. Явного недовольства, безусловно, никто не высказывал, все понимали, что надо укреплять оборону, кормить солдат, воюющих на финском фронте.
         Очень непростым  был 1940 год. За работой судов с распорными неводами был установлен строжайший контроль. Вся сданная рыба  тут же солилась, закупоривалась в бочки и немедленно отправлялась в Мариуполь. Все шло для армии. В рыбколхозе почти вчетверо  увеличилось поголовье лошадей, но подросший молодняк отправлялся в действующую армию.
        Зимой увеличили количество бригад подледного лова. Лещ ловился хорошо, но домой на пропитание давали не более двух рыбин в руки. Ввели продовольственный налог: каждая семья должна была сдать государству яйцо, мясо, молоко, запретили смолить свиней — с них обязательно должна была сниматься шкура и сдаваться государству для изготовления обуви и, прежде всего, сапог для  офицерского состава. Строгий контроль был установлен и за сдачей шкур крупного рогатого скота, необходимых для изготовления  солдатских сапог и ботинок.
         1941 год был удачным и урожайным. Хорошие условия создались для ловли распорными неводами. Особенно хорошо ловились крупный сазан, сом около затонувшего на фарватере (по-рыбацки — на ходу) транспорта-баржи с зерном. Район получил высокий  урожай. Амбары были забиты пшеницей, ячменем, на площадках у моря лежали бурты кукурузы в початках. К октябрю урожай был  убран, но переправить в Мариуполь его не успели.  Немцы уже подходили к Запорожью.
       На Кривой Косе прошла мобилизация, десятки косян были направлены в Мариупольский полк, который формировался в районе  рыбкомбината. Полк этот  тут же  был брошен под Запорожье. Но натиск немцев был такой, что прибывшие к линии обороны войска, недавно сформированные и почти не обученные,  частично были потоплены в Днепре, а частично пленены наступавшим противником. Немцы  почти без боев продвигались к Мариуполю.
       Все население Кривой Косы, Обрыва, Стрелки, Буденновки было брошено на подготовку оборонительной линии: в Буденновке, в районе Фешкиной балки,  был вырыт противотанковый ров, а на Обрыве  и в районе Безыменного были быстро оборудованы полевые аэродромы, куда из-под Токмака, Володарска перебазировалась авиация. На Обрыве был расквартирован  авиаполк, где служил известный потом всему миру летчик-ас Александр Покрышкин. Обрывянки долго вспоминали потом, как танцевали с обаятельным Покрышкиным, другими летчиками.
       Перед приходом немцев несколько дней в поселке царило безвластие. В ночь с 7 на 8 октября косяне самовольно растащили зерно, находившееся в  складах «Заготзерно». Очевидцы рассказывали, что в зерновых амбарах было столько народа с мешками, что яблоку негде было упасть. К утру склады были в основном пустыми.
       Ушли на Кубань и увели свои болиндеры шкипера Василий Попов, Евлампий Балацкий (по-уличному Лампочка), Константин Захаров и другие. Ушли мотоботы
с орудиями лова и командой. Эвакуировались  местные руководители, такие как  Иван Помазан, Трофим Помазан, Павел Косенко, Яков Песоцкий, Григорий   Шам, ушли активисты и комсомольцы.   Многие были призваны в Красную Армию. Из близлежащих колхозов не успели угнать в тыл весь скот, поэтому в окрестностях Холодного, поселка Седова и села Обрыв бродили бесхозные овцы и свиньи, а также лошади рыбколхоза «Заветы Ильича».
        Немцы вошли в поселок, недавно получивший имя Г.Я.Седова, 8 октября 1941 года во второй половине дня. Вошли без выстрелов, убили, правда, несколько собак — для порядка. С той же, вероятно, целью был избит шомполом приехавший перед войной в поселок некто Родионов, посмевший что-то сказать наперекор новой власти.
        На другой день немцы собрали жителей, объявили о введении нового порядка, потребовали сдать оружие, зерно, отобрали  хорошую мебель для штаба, который разместился в новом здании поссовета, а также для офицеров, расквартированных в домах  поселка.
         Долго избирали старосту. Предлагали многим уважаемым казакам, но они отказывались. По предложению самих же казаков старостой избрали Потемкина. Это был степенный, спокойный, рассудительный казак. В душе он немцев не любил, но обязанности исполнял, не проявляя, правда, особого усердия. Так или иначе, кто-то должен был это делать. Помощником старосты стал Павлов, а полицаями Ермолаев, Дементеев, Данилов, Иван Попов ("оглашенный").
          Нужно сказать, что у казаков к этому времени были вполне объяснимые обиды на советскую власть, которая делала все, чтобы извести казачество под корень. Об этом говорит даже сам факт передачи казачьих земель, в том числе Ново-Николаевского юрта,  под управление Киева. Казаки лишились своего самоуправления, земельных наделов, прошла коллективизация и у многих отняли скотину.
         Был взорван храм в станице, который долгие годы служил ориентиром рыбакам, на который крестились в трудных морских  переделках. Старинная церковь Петра и Павла на самой Косе была не просто закрыта, а там издевательски устроили клуб. А ведь казачество всегда было оплотом православия. И на Косе казаки собирались, чтобы помолиться, у кого-либо дома. Немцы разрешили скотину забрать, церковь пообещали открыть и действительно открыли, она действует по сей день.
         Возвращая скот, оккупанты ничем не жертвовали, коровы бродили в окрестностях, но стоило труда   разыскать свою. Петр Павлович Хандюков нашел свою коровенку у Овчинникова, но тот отдавать не хотел, так как не мог найти свою. Вопрос быстро решили немцы, для них частная собственность была естественна и привычна, если не брать в расчет "курку", "яйки", "млеко" и тому подобные мелочи.
         При немцах было открыто новое кладбище, действующее и по сей день. Одним из первых там был похоронен Александр Павлович Хандюков. Впрочем, есть свидетельства, что хоронить там начали задолго до официального открытия кладбища.

  Страница   1,  2, 3, 4, 5, 6, 7                                                  История поселка Седово     Военная память Обрыва