| |
Семен
Нагорный
Седов
стр.4
Как всегда,
осенью он возвратился в Петербург – обветренный, загорелый, с
огрубевшими руками. В декабре ему дали чин капитана. Близился
1912 год, решающий в его жизни.
ГЛАВА
ТРЕТЬЯ
НАЧАЛО
I
Петербуржец, читатель полуправительственной
газеты «Новое Время», утром 19 марта 1912 года получил, по
обыкновению, десять больших страниц занимательного,
разнообразного чтения. Это была ежедневная порция новостей и
рассуждений – достаточно черносотенных и в меру
порнографических. На первой странице помещались объявления
траурного и увеселительного характера. Вслед за солидными
покойниками – протоиереем Иоанном Херсонским, тайным советником Штукенбергом и другими – рекламировалась «любимейшая публикой
балетная артистка императорских театров И. Ф. Кшесинская»,
а также «московская цыганка» Настя Полякова. Извещение об
открытии «Русско-французского коммерческого банка», с
основным капиталом в 5 миллионов рублей, соседствовало с
рекламой кинематографа «Унион»: «Пляска жизни, драма из
парижской студенческой жизни. Бешеные ночи на Монмартре».
Мельчайшая нонпарель в самом низу страницы доводила до
сведения господ акционеров Донского земельного банка, что
«выдача дивиденда за 1911 год в размере сорока рублей на каждую
акцию» назначена и т. д.
Вторая страница была только лишь обрамлена
полоской объявлений о французском шампанском, французском ликере
и турецком табаке «Ксанти». Все остальное редакция отвела для
отчета о чисто русских делах – для отчета о прениях в
Государственной думе по поводу сметы святейшего синода.
На третьей странице – заседание
Государственного совета, на котором обсуждался вопрос об отмене
выборности мировых судей. Рядом список пожертвований «на
увековечение памяти русских воинов сухопутной армии, погибших на
войне 1904—5 гг.». С особым интересом читатель «Нового Времени»
остановился в этот день на фельетоне известного М. Меньшикова,
помещенном, как всегда, на четвертой странице. Уже одно
название – «Быть ли России пустыней?» – способно было вызвать
мурашки на теле.
«Великая засуха. – вот что предсказывает
наш ученый пророк г. Грибоедов на наступающее лето. Великая
засуха – это значит новый великий голод на почве уже огромного
голода, с которым Россия сейчас борется», – в таком суровом тоне
начинал Меньшиков. В чем же спасение от предстоящего бедствия? –
В борьбе с евреями, отвечал фельетонист. Кстати, он вспоминал
дело Бейлиса, и это давало ему возможность блеснуть яркой
метафорой. «Как киевские евреи убили несчастного мальчика
Ющинского, выточив у него из сорока колотых ран всю кровь,
до последней капли, – так может быть обескровлена великая
страна, у которой весь хлеб будет вывезен из сорока портов и
хлебных станций», – мрачно вешал Меньшиков. Читатель мог извлечь
из фельетона некоторые сведения о мелиорации, но также и
ту идею, ради которой фельетон был написан: в случае голода,
подстрекай голодающих против евреев, организуй погромы!
И много другого, не менее поучительного,
нашел подписчик «Нового Времени» в своей газете 19 марта 1912
года. Из подробного сообщения под заголовком «Второй
интендантский процесс» он мог заключить, что господа интенданты
брали крупно. Одна лишь фирма Тиль, как выяснилось на
суде, израсходовала на взятки за двадцать пять лет около 20
миллионов рублей.
Читатель узнал в этот день об
открытии съезда объединенного дворянства, о заупокойной литургии
в придворной церкви по поводу полугодовой даты убийства
статс-секретаря П. А. Столыпина, а также о том, что за прошедшую
неделю, как и обычно, самая высокая смертность по Петербургу
была в Нарвской части, где живут рабочие.
Но самыми увлекательными были последние три
страницы газеты, заполненные тысячью разнообразных объявлений,
рассчитанных на любой вкус и на все потребности почтенного
читателя «Нового Времени». Здесь был целый столбец массажисток.
Одни рекомендовали себя как «энергичных», другие – как барышень,
третьи – как француженок, полек или немок, четвертые намекали на
интеллигентность, а иные, не назвав ни нации своей, ни семейного
положения, выражали только готовность служить «для мужчин
и дам». Затем следовали репетиторы, почти сплошь студенты;
бухгалтеры и управляющие; садовники; компаньонки и экономки. Все
предлагали свои услуги. Но как умело оживила редакция
однообразные просьбы искателей работы пикантными объявлениями!
«Молодая симпатичная девица ищет места по хозяйству к одинокому,
имеет рекомендации, согласна в отъезд». Или вот другое, еще
более короткое: «Молодая девица желает получить место к
одинокому господину».
Еще дальше в этом номере газеты были
напечатаны объявления предсказателей, хиромантов, астрологов и
оккультистов. После короткого: «Нужен трезвый дворник», звучал
лирический голосок «приезжей молодой дворянки, имеющей
состояние», очень желающей замуж и поэтому нуждающейся в
посреднице для устройства законного брака.
И такое объявление в этот день увидел читатель:
«Сына, 1 год 3 месяца, здорового, совсем отдает безвозмездно и
при условии никогда не видеть прислуга Татиана. Б. Пушкарская,
1, кв. 16».
И еще много сотен объявлений,
среди которых встречались и предложения принять участие в
предприятии с капиталом в 50 тысяч рублей и просьбы «симпатичных
молодых дам одолжить 20 рублей (комн. „Лондон“, Невский пр., 78,
кв. 8)».
Мудрено ли, что читатель едва
обратил внимание на небольшое письмо в редакцию, напечатанное на
пятой странице. Оно нашло себе место несколько ниже заметки о
голоде в Казанской губернии и было подписано капитаном Г.
Седовым. В этот день началась кампания за первую русскую
экспедицию к Северному полюсу.
В 1912 году В. И. Ленин
писал: «„Новое Время“ Суворина на много десятилетий закрепило за
собой это прозвище „Чего изволите?“. Эта газета стала в России
образцом продажных газет. „Нововременство“ стало выражением,
однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство,
подхалимство. „Новое Время“ Суворина – образец бойкой торговли
„на вынос и распивочно“. Здесь торгуют всем, начиная от
политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями»(17).
Как случилось, что призыв Седова к «обществу» – помочь
осуществлению его отважного замысла – прозвучал впервые со
страниц этой подлой, черносотенной газеты?
II
Еще в 1903 году, будучи в Архангельске. Седов увидел богато
оснащенное судно «Америка», принадлежавшее миллионеру Циглеру.
«Америка» направлялась на Землю Франца-Иосифа. Отряд американцев
должен был совершить поход к Северному полюсу. Краснощекие
молодые люди, со спортивной выправкой, весело скалили зубы у
борта франтоватого судна, подшучивая по поводу архангельской
пристани – захламленной, грязной, наполненной сотнями оборванных
и голодных людей. Офицеры «Пахтусова» были приглашены
осмотреть корабль и снаряжение для похода на полюс. Седов
навсегда запомнил ощущение, охватившее его на «Америке», трюмы
и палуба которой были загружены великолепными продуктами
питания, добротной утварью и оборудованием для зимовки,
внушающими восхищение приборами для наблюдений, красивыми и
надежными полярными костюмами. Все – и собаки, и пони, и нарты,
и керосиновые печи, и меховые сапоги, и консервы, и
астрономические инструменты – было самое лучшее, первый сорт.
Начальник экспедиции Фиала показал русским морякам карту
предполагаемого движения к полюсу. Тонким пунктиром на нее были
нанесены маршруты других экспедиций – американских,
норвежских, английских, австрийской, итальянской.
Все крупные государства участвовали в великом соревновании. Не
было только России, а между тем при одном взгляде на карту можно
было увидеть, что Ледовитый океан, с его островами и
архипелагами и с полюсом на вершине, является как бы внутренним
русским морем. Фиала провел карандашом прямую линию от северной
оконечности Земли Франца-Иосифа к полюсу и, показав на
многозвездный американский флаг, поставленный в углу
каюты, объяснил, что не позже будущего года этот флаг будет
водружен на вершине Мира.
Прошли годы, и об экспедиции Фиала,
окончившейся тяжкой неудачей, все забыли, но Седов не забыл того
чувства острой зависти и обиды, которое охватило его на
«Америке». Борьба за овладение полюсом, начатая в давние
времена, вспыхнула с особенной силой в конце старого и в начале
нового века. Изучение полярных стран, бывшее уделом зверобоев и
искателей торгового пути из Европы в Тихий океан, перешло в руки
людей нового типа – профессиональных полярников,
рекордсменов и исследователей, подстрекаемых стремлением
достигнуть полюса. Но рядом с великим шагает на полюс
сметное и мелкое, самопожертвованию сопутствует корыстолюбие,
смелости – чванливая трусость.
В 1897 году покидает Землю Франца-Иосифа
мужественный Джексон, проведший на этом архипелаге три зимы и
опровергший своими исследованиями представление о больших
пространствах суши, из которых якобы состоит Земля
Франца-Иосифа, а вслед за ним появляется американский
журналист Уэльман, обуреваемый жаждой сенсации и славы. Он
возвращается восвояси, не достигнув ничего существенного.
Навстречу уже плывет новый претендент на завоевание полюса –
герцог Абруццкий, во главе итальянской экспедиции. Корабль
этой экспедиции «Stella Polare» («Полярная звезда») гибнет в
бухте Теплиц от напора льдин, экспедиция принуждена жить в
палатке, и очень скоро герцог отмораживает себе пальцы на руке,
вследствие чего честь командования походом на полюс
достается капитану Каньи. Каньи, с отрядом из трех человек,
топором прорубает себе дорогу среди торосов, терпит
пятидесятиградусную стужу, упряжных собак кормит собачиной,
убивая их одну за другой. Он достигает 86°34 северной
широты – и поворачивает назад. Лишь на обратном пути его ждут
настоящие испытания. Каждая миля стоит втрое больше усилий.
Каньи и его спутники слабеют с часу на час. В Полярном бассейне
началась весна – в ледяных полях появляются разводья, льдины
мельчают и несутся по течению, унося в сторону от цели четырех
путешественников. Провиант иссякает, путники начинают есть
собачину, которую варят в котелке. Топливо – собачий жир. В пути
Каньи отмораживает палец на руке, он начинает гноиться.
Это гангрена, она развивается, нужно отрезать палец. Каньи
делает себе операцию сам. Он орудует тупыми ножницами и тратит
на это два часа, потому что косточка пальца очень тверда.
На привалах в палатке Каньи старается
определить скорость и направление ледяного дрейфа, который
уносит их в сторону от земли, и видит, как мало шансов на
спасение у отряда, подвигающегося так медленно… В свой дневник
он записывает мысли о тех, кто так недавно погиб на
Севере: об экспедиции Грили, которая потеряла девятнадцать из
двадцати шести человек: восемнадцать умерли от истощения и
один был расстрелян товарищами за то, что украл из общего
продовольственного запаса несколько ремешков тюленьей
кожи; о Де-Лонге и его спутниках, умерших от голода в дельте
реки Лены… Призрак голодной смерти витает над льдинами Арктики.
Каньи доходит до Земли
Франца-Иосифа. Тысячи раз рискуя погибнуть, отряд Каньи
переправляется с одной плавающей льдины на другую и, наконец,
достигает лагеря в Теплиц-бае. Здесь – печальное известие: нет
Кверини и еще двоих, составлявших вспомогательную партию и
два месяца назад проводивших Каньи. Они погибли. И все это ради
сомнительного торжества – ради тех двадцати миль, на
которые Каньи приблизился к полюсу по сравнению с Нансеном.
Герцог Абруццкий покидает Землю Франца-Иосифа, и на смену ему
является американец Болдуин с целой армией людей и множеством
собак, купленных на деньги миллионера Циглера. Участники этого
помпезного наступления на полюс – американцы и норвежцы, –
перессорившись между собой и благополучно истратив циглеровский
миллион, возвращаются в скором времени по домам.
Но господину Циглеру все еще хочется иметь
за свои деньги Северный полюс. Он выписывает новые чеки. Фиала
обещает водрузить флаг США на вершине мира. Это ему не удается;
однако научные работники экспедиции успевают за два года сделать
хорошую карту архипелага Франца-Иосифа.
В эти же годы борется за завоевание Северного
полюса Роберт Пири – человек необыкновенной отваги и упорства.
Роберт Пири, инженер по образованию, впервые перешагнул Полярный
круг в 1886 году. Он работал в Гренландии. Однажды, проделав
двухтысячекилометровый поход по материковому льду за девяносто
семь суток, он установил северную границу Гренландского
ледника и протяженность этого полуострова. В 1898 году Пири
отправился в свое первое неудачное путешествие к Северному
полюсу. Даже после того, как два эскимоса сбежали от него, не
выдержав тяжести похода, Пири продолжал двигаться на север, живя
с несколькими спутниками в снежных хижинах и питаясь мясом
отощавших от голода собак. Он отморозил себе ноги – пришлось
ампутировать семь пальцев. Раньше, чем раны зажили, он снова
отправился в поход, привязав к нартам костыли. Но когда этот
удивительный человек повстречал в заливе Смита путешественника
Отто Свердрупа, он согласился принять у него для доставки на
материк только частные письма, научных же отчетов не принял
(18). Законы конкуренции остаются в силе и в
Арктике! Четыре раза Пири шел на полюс и все же достиг центра
Полярного бассейна – ценою двадцатитрехлетней работы, в
результате физического и волевого напряжения, длившегося
несколько тысяч дней, ценою постоянного риска погибнуть. Был
час, когда Пири записал в свой дневник: «Игра кончена. Приходит
к концу моя шестнадцатилетняя мечта. Я боролся изо всех сил.
Думаю, что все, мною сделанное, сделано хорошо. Но я не могу
совершить невозможное». Это была лишь мгновенная слабость, и
в следующем году он отправился снова.
Пири создал стройную систему
организации полярных экспедиций. Он был настоящий деловой
американец и умел устраивать свои дела. Поэтому среди
полярных исследователей Пири один, кажется, не нуждался в
деньгах. Он не знал страха, его воля не признавала трудностей,
но вместе с тем это был буржуа, исполненный специфических
предрассудков «белого завоевателя». В последний переход на пути
к полюсу он взял с собой только эскимосов и негра. На
вершину мира должен был взойти только один человек – Роберт
Пири. Что же до цветных – то они не в счет.
Удивительная сила владела
Робертом Пири! Имя этой силы – Тщеславие. «Полюс, наконец! Цель
трех столетий! Мой, наконец!..» – вот страстный крик,
вырвавшийся из груди Пири, когда он добрел до той точки среди
льдин, которую принял за полюс (он ошибся, как потом
выяснилось, на 167 километров).
Он был великолепный рекордсмен, и только. Поэтому человечество
ничего не получило в результате его победы, – ничего, кроме
гордой телеграммы, в которой он извещал мир и президента
Соединенных штатов о том, что 6 апреля 1909 года он пришел к
финишу.
Роберт
Пири (1856-1920)
Но подобно тому, как несколько позже успех Амундсена на Южном
полюсе был омрачен драмой капитана Скотта(19),
– торжеству Роберта Пири помешала трагикомедия доктора Кука.
Величественная победа человеческой воли – долгожданное открытие
Северного полюса – было встречено всемирным скандалом. С того
дня, когда Роберт Пири отправил свою телеграмму об открытии
полюса, мир разделился на две части: одни защищали первенство
Кука, другие смеялись над ним и его претензиями, доказывая, что
он и близко к полюсу не подходил. Газетам и миллионам
обывателей всех стран этого только и надо было. Кук и Пири долго
обливали друг друга грязью разнообразнейших, истинных и
вымышленных, обвинений. Проблема – Кук или Пири – стала
предметом дискуссий между учеными, зажигательной полемики между
газетами, наживавшими деньги на этой сенсации, объектом пари и
общественных диспутов. Доктор Фредерик Кук, пожалуй, одна
из самых любопытных фигур в истории полярных исследований. Он
принимал участие во многих экспедициях в Арктике и
Антарктике, проявив себя при этом, по авторитетному
свидетельству таких людей, как Амундсен и Отто Свердруп,
вполне достойным доверия, мужественным и серьезным
путешественником. Поэтому, когда мошенническая проделка
Кука была обнаружена, многие, и в том числе весьма авторитетные
люди, продолжали защищать его.
Несколько эскимосов, сопровождавших Кука в его
так называемую, экспедицию на Северный полюс, те люди, на
невежество которых Кук твердо рассчитывал, оказались не так уж
просты: встретившим их Кнуду Расмуссену и Мак-Миллану они
рассказали всю несложную историю путешествия
изобретательного доктора. Пройдя лишь двенадцать миль по
морскому льду, Кук построил снежную хижину, укрепил на ней
американский флаг и, сделав несколько снимков, вернулся на
материк. Эскимосы узнали этот пейзаж на фотографии в книге
Кука, имевшей надпись: «На полюсе».
Но к тому времени, когда окончательно выяснилось,
что Кук – мошенник, венок славы, оставшийся в руках Пири, был
уже достаточно замаран. Общество, к которому Пири принадлежал,
украсило этот венок по собственному вкусу – оно плеснуло на него
грязью скандала… В этой атмосфере ажиотажа замысел Седова,
возникший в 1903 году, принимал все более определенные формы.
III
Чтобы совершить задуманное, нужно иметь еще кое-что, кроме
собственного желания и веры в себя. Свобода – вот первое. Но,
пока носишь мундир и кортик, твоя воля подчинена начальству,
ограничена субординацией и табелем о рангах; можешь хотеть чего
угодно, однако обязан выслушать и исполнить, – тебя же могут и
не слушать.
Деньги – второе. Те деньги, которые нужны
для осуществления плана, находятся у казны. Как сделать, чтобы
те, кто распоряжается казной, выдали деньги безвестному
офицеру-гидрографу, лишенному громкого имени и высоких чинов?
Деньги есть еще и у богатых людей – ведь финансировал же русский
миллионер Сибиряков экспедицию Норденшельда(20),
архангельский купец Брандт давал деньги Пахтусову, а еще
раньше Бармин снабдил Розмыслова. Их интересовали торговые пути
к великим сибирским рекам, а также ископаемые богатства. Но
какие выгоды от открытия полюса можно предложить господам
коммерсантам или фабрикантам?
Седов пользовался каждым случаем, чтобы
заинтересовать людей своим, планом похода на полюс.
Золотопромышленник Мордин был одним из тех, через кого он
надеялся повлиять на группу богачей – сибирских и
дальневосточных магнатов. Из этого ничего не вышло – идея
завоевания полюса не имела среди них успеха.
Некий С. Н. Сыромятников, с которым где-то
познакомился Седов, заинтересовался замыслом энергичного моряка
и решил помочь предприятию. Через третье лицо он сообщил о
патриотическом проекте Седова миллионеру Рябушинскому. Меценату
предоставлялась возможность теми чернилами, которыми будет
написан денежный чек, навсегда вписать свое имя в историю
великих открытий. Но Рябушинский уклонился от этой чести.
Между тем годы уходили. В те дни,
когда Роберт Пири совершал свою третью попытку достигнуть
полюса, Георгий Седов сторожил Амурское устье от японцев.
Вернувшись с Колымы, он узнал, что первенство в открытии полюса
оспаривают одновременно два американца. Это еще более возбудило
его мечты, но нисколько не обескуражило. С полным основанием он
высказывал мнение, что проблема центрального бассейна Арктики не
решена еще, – даже в том случае, если поверить обоим
американцам. Научные – географические, геологические,
метеорологические – задачи не решены в Арктике, большая часть
Ледовитого океана представляет собой белое пятно неисследованных
пространств, и Седов желал, чтобы эта работа была сделана под
флагом России. Вот цель жизни, достойная его юношеских мечтаний,
великая цель, которой стоило посвятить все – силы, годы, самую
жизнь.
В начале 1912 года пришло известие из
далекой Антарктики о том, что Амундсен открыл Южный полюс.
Прошел слух, что в будущем году отважный норвежец предпримет
поход к Северному полюсу. Это заставило Седова начать
осуществление своего плана. Ждать больше было невозможно.
Итак, ему нужны были деньги – в нынешнем году, и
свобода действий – сейчас же. Но по-прежнему он не имел ни того,
ни другого. В эти дни на счастье или на беду подвернулся Седову
давнишний знакомец по дому Мордина – нововременский журналист.–
Вам нужна поддержка всей России, – сказал он, – я это
устрою.
Что оставалось делать Седову? Он благодарил. И вскоре в «Новом
Времени» появилась статья за подписью М-е, в которой излагался
план Седова и выражались всякие сетования по поводу равнодушия
современного общества к чести русского флага.
Для тех политических групп, мнение которых
выражала обычно газета «Новое Время», замысел водрузить знамя
России на Северном полюсе показался весьма актуальным. Не
потому, конечно, что так называемая национальная партия или
правые октябристы симпатизировали научной деятельности на
Севере. Проект русской экспедиции на полюс импонировал этим
господам потому, что давал возможность с новым азартом
заговорить о таких предметах, которыми они всегда лицемерно
козыряли, – о «русской удали», о «чести национального флага», о
«чудо-богатырях».
В России был голод. Эпоха
реакции приходила к концу, революционное движение готово было
подняться с новой силой. Еще не забылось тяжкое поражение в
войне на Востоке, но в воздухе опять пахло порохом. На Балканах
гремели пушки. «Для того чтобы народное чувство вышло из периода
угнетения, тоски и обиды после стольких поражений, нужны великие
подвига», писало «Новое Время».
Идея завоевания Северного полюса
понадобилась нововременцам единственно лишь для того, чтобы
отвлечь внимание народа от насущных его нужд. Дальнейшая история
экспедиции Седова покажет, что Суворины и Балашевы заботились
меньше всего об успехе предприятия. Они принесли Седова в жертву
интересам своей грязной политики. Народ, завоевавший для России
тысячеверстные пространства Севера, русский народ, выдвинувший
таких героев, как Дежнев и Лошкин, как Дмитрий и Харитон
Лаптевы, как Розмыслов и Пахтусов, – не мог в тот момент
поддержать Седова. Народ вел непримиримую войну с государством
помещиков и капиталистов. Все, что могло привести к усилению и
славе их правительства, было чуждо народу.
Седов этого не понимал. Его
политическая наивность была так велика, что он принимал всерьез
архипатриотическую болтовню продажных писак из «Нового Времени».
Свою жизнь он посвятил любимой, захватывающей работе
исследователя, и теперь добивался права на подвиг ради России.
Но он не знал, чем живет и взволнован в эти дни народ, не вникал
в смысл готовящихся в стране великих событий.
Вообще нельзя говорить о каких-либо
оформленных политических убеждениях Седова. Люди в его наивном
сознании делились на хороших и дурных, он презирал белоручек и
бездельников, ненавидел карьеристов и мечтал открывать для
России неизвестные земли и воды. Для его взглядов характерна
выпущенная им в 1908 году брошюра: «Право женщин на море». Это
воззвание, удивительное по непосредственному чувству и
абсолютной политической слепоте. Седов – морской офицер,
штабс-капитан – писал: «Хочу сказать лишь только то, что давно
надо было сказать и что сказал бы всякий человек, ищущий истину
на пользу и благо всего человечества… Я хочу сказать, что…
женщина есть тоже человек, одаренный разумом и добрым сердцем, и
что ее не любить и не уважать нельзя, и игнорировать ее труд и
мысли – большая несправедливость…» Он возмущался: «Мы не даем им
самого простого, самого необходимого для них, – мы не даем им
одинаковых с нами прав гражданства человека и светлой, насущной,
как пища, свободы». И дальше он предлагал целую программу
привлечения женщин к морской службе, путем поощрения их
специального образования наравне с мужчинами, и требовал
разрешить женщинам командование морскими торговыми судами.
Кому адресовал он свой призыв? Вряд
ли Седов знал это. Но он писал и был, должно быть, уверен, что
его программа будет немедленно обсуждена и принята. Ведь людям
надо только объяснить…
Нет ничего удивительного в том, что Седов
доверился нововременцам: для него существовала тогда лишь одна
идея – идея русской экспедиции на полюс, – и он не мог
пренебречь союзниками, а главное – он очень плохо разбирался в
политике и интересовался ею слишком мало.
После того как в «Новом Времени» появилась
статья М-е, Седов выступил со своим собственным открытым письмом
об экспедиции на полюс. Не пугайтесь, господа, денег потребуется
немного – таков смысл этого письма. «Мои плавания в Северном
океане убедили меня в том, что более скромные экспедиции
всегда имеют более шансов на успех, чем всякие иные… Средств для
полярных экспедиций требуется теперь неизмеримо меньше, чем
раньше. Русский народ должен принести на это национальное свое
дело небольшие деньги, а я приношу свою жизнь», писал Седов.
Должно быть, он очень боялся, как бы жертвователи не испугались,
что он потребует какую-нибудь крупную сумму за свою жизнь, и
поэтому заранее предупреждал – несомненно кривя душой, – что
даже лучше для дела, если денег мало! Под этим письмом газета
поместила несколько откликов на статью М-е, подписанных
какими-то неизвестными фамилиями, может быть, придуманными
редакцией. Одновременно Седов действовал в морском министерстве.
22 марта, он подал на имя Вилькицкого докладную записку, в
которой подробно изложил не только мотивы, побудившие его
выступить с проектом экспедиции на полюс, но и план экспедиции.
«Промысловые и
научные интересы Северного Ледовитого океана, – писал он, –
начали привлекать к себе всеобщее внимание чуть ли не с X
столетия. Первыми пионерами были в Северном Ледовитом океане
промышленники, устремившиеся туда за добычей богатого морского
зверя, а затем и путешественники с научной целью. Многие из
путешественников плавали сюда для отыскания свободного
морского пути на восток, многие для открытия новых земель и
физического изучения вообще океана и, наконец, многие для
открытия Северного полюса, чтобы разъяснить мировую загадку как
со стороны научных полезнейших наблюдений, так и со стороны
открытий. Человеческий ум до того был поглощен этой нелегкой
задачей, что разрешение ее, несмотря на суровую могилу, которую
путешественники по большей части там находили, сделалось
сплошным национальным состязанием; здесь, помимо человеческого
любопытства, главным руководящим стимулом еще безусловно
являлись народная гордость и честь страны. В этом состязании
участвовали почти все страны света, включительно до Японии (к
Южному полюсу), и только не было русских, а между тем горячие
порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись
еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен
желает во что бы то ни стало оставить честь открытия Северного
полюса за Норвегией. Он хочет идти в 1913 году, а мы
пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны
на этот подвиг»(21).
В этой докладной записке отсутствует
указание – с какой целью она подана. Обратясь к начальству,
Седов только информирует о задачах и плане экспедиции. Нет ни
просьбы дать на нее разрешение, ни ходатайства утвердить проект,
не сказано ничего о том, будет ли экспедиция частным или
казенным предприятием.
Вероятно, Седов уже знал в это время, что нельзя рассчитывать на
прямое участие морского министерства в экспедиции. Но, понимая
важность позиции морского начальства для судьбы его замысла, он
написал эту докладную записку не как официальный документ,
а скорее в целях пропаганды. Так начал Седов бороться за право
осуществить свою заветную цель.
Страница
1,
2,
3,
4,
5,
6,
7,
8,
9,
10,
11 |
|
